Круг замкнулся

– Нет, только если другой человек захочет… – он повернул голову и сощурился, глядя ей в глаза, – …и впустит. Так что не бойся, ты очень плотно закрыта. Я таких закрытых людей прежде не встречал.

– Но ты мог бы мне показать то, что я никогда не видела? – Она с вызовом приняла его взгляд и смотрела так пронзительно, будто сама пыталась прочесть его мысли.

– Мог бы! – Стел выпрямил спину – усталость сняло как рукой. – Смотри!

Сквозь кончики пальцев, ладони, волосы, ноздри хлынуло внутрь ливневое тепло, сладкое, землистое, с прелым травяным привкусом и запахом грозы. Полетела острой стрелой мысль – через степь, догоняя закат, над лесными вершинами – и врезалась в мокрый песок морского берега. Задрожал полог палатки и до горизонта растекся серебристой водой.

Оно и вправду такое, море? Цвета дождевого неба, с белой пеной, рябью и стаями птиц. А камни на берегу холодные и скользкие. И волны гонятся друг за другом, пока не разлетятся брызгами и не вернутся обратно, откуда пришли. Как и все живое.

Стел никогда не видел моря. Мир тянется гораздо дальше, чем видно с крыши самой высокой башни, когда-либо выстроенной человеком. Но каменные стены крадут горизонт у тех, кому заказан вход на крышу. И все-таки далеко на западе, за зеленой громадой леса, плещется море.

Рани ахнула и сжала ладонь Стела холодными пальцами.

– Пахнет солью… – раскрывшись чуду, она дышала морским ветром и бренди и отпустила себя на свободу.

Прежде чем Стел успел опомниться, он стиснул двумя руками ее кисти, скользнул к запястьям и осторожно, будто ступая по натянутой под облаками струне, потянулся внутренним взглядом и теплом. Рани коротко вскрикнула, и они оба провалились в яркое воспоминание…

Рани лежала на жестком матрасе, натягивая до подбородка простыню. В распахнутые ставни дул ветер, трепал выстиранные занавески, холодил голое тело. У окна улыбался Ларт, широко растягивая губы. Закат клубничной карамелью обливал его встрепанные светлые волосы и обнаженный торс. Такой солнечный мальчик в этой Саримом забытой каморке и судьбе…

– Иди сюда! – бросил он через плечо. – Тут такое облако!

Рани мотнула головой и зажмурилась. Горько пахло сиренью.

– Где ты достал сирень? – прошептала она, не открывая глаз.

Дохнуло запахом его кожи, пьянящим и пряным.

– Один маг-неудачник мне проигрался. – Губ коснулось его горячее дыхание. – Вот я и взял с него сиренью для моей невесты.

– Невесты? – Рани открыла глаза.

Ларт склонился к ней…

Так! Стел рванулся из переплетения душ, стараясь не вылететь из совместного воспоминания-сна. Это, конечно, все любопытно, но ощутить поцелуй Ларта как-то не хочется даже в иллюзии. Стел отделил себя, поднялся с постели и обернулся на Рани.

И не узнал. Она светилась счастьем.

Волосы рыжеватыми волнами разметались по подушке. Закат искрил на кудряшках, золотил изгиб ушной раковины, нежную шею. А глаза смеялись и горели изумрудами. Яркие и глубокие. Живые глаза.

– Именем Ериха, откройте! – Хлипкая дверь затряслась.

Стел понял, что сейчас будет, – и попытался свернуть сон, потянулся обратно к Рани, чтобы вытащить ее в настоящее, но тут дверь слетела с петель…

И запахло абрикосами. Сладко и густо.

В жизни от Агилы никогда так сильно не пахло абрикосами. Она стояла в дверном проеме и грустно смотрела Стелу в глаза.

– А я скучала по тебе, Зануда, – вздохнула Агила. – Прости, что помешала…

Сон истаял брызгами света от масляной лампы, подвешенной на поперечине, темнота перетекала под вымокшим пологом. Стел глубоко вдохнул и выдохнул, привыкая к ощущениям тела. Ноги согрелись, спина, согнутая дугой, затекла.

Агила. От ее имени на губах вязла сладость, но на душе горчило. Бренди еще туманил разум, кончики пальцев покалывало ворожбой. Агилу на самом деле затянуло в созданную из воспоминаний иллюзию или это игра его воображения?

Стел искоса глянул на Рани, сжавшуюся под боком. Она поджала ноги и стиснула пальцами виски. Теперь, когда Стел узнал ее прежнюю, никакой маскарад не заставит его видеть в ней мальчика-подмастерья. Даже тот маскарад, которым наградила ее жизнь. Быть может, именно потому в видение вплелся образ Агилы.

– С тобой вспоминать еще больнее, – голос Рани звучал как-то совсем по-детски, светло и с трогательной хрипотцой. – Зачем ты полез?

– Прости, – Стел зажмурился.

– Это ты прости, что впуталась в твою жизнь, – Рани загасила лампу и легла спиной к Стелу.

Глухая тишина собралась склизким комком в груди.

– Надеюсь, мы не сильно расстроили принцессу, – раздалось в темноте.

Стел медленно выдохнул, но ничего не ответил. Пожалуй, принцесса сейчас вряд ли думает о своем «Зануде». Она спокойно спит, как в детстве натянув одеяло к самому подбородку, чтобы не оставлять беззащитно открытой шею. Ее ресницы подрагивают во сне, и ветер треплет края занавесок – Агила любит прохладу.

Глава 15