Круг замкнулся

Но новый глоток пьяной свободы и безумия уже обнимал хрупкое человеческое тело. Кружил в невидимом, неистовом танце. Грохотал грозовыми раскатами по струнам души. Разрывал в клочья и без того загнанное сердце. Жег язык, горло. Норовил оторвать от земли, подбросить в небо. Подарить крылья. Подарить вечность. Ярость. Цель, смысл и суть.

Смешались время, небо и гарь. Закончился воздух. Померкла память. Только свобода. Только сила. Только Огонь. Никаких границ и преград. Никаких причин и вопросов. Вспыхнуть и исчезнуть. Стремительно и ярко. Без следа. Без сожалений. Ни завтра, ни вчера. Лишь здесь и сейчас.

Мгновенная смерть всем, кто не умеет быть истинно свободным!

Она была Огнем. И Огонь был Миром. Она слилась с Теплым миром в смертельных объятиях, чувствуя каждую крупицу жизни, каждую каплю тепла – высшего счастья и смысла просто не существовало.

Не существовало ничего.

Кроме тонкого запаха мелиссы и душицы.

Шевельнулась неясная мысль на краю гаснущего сознания, и властный голос прокричал:

– Всегда помни, кто ты, Белянка!

Резким толчком тетушка Мухомор вырвала ее из забвения, собрала воедино и вернула в забытое тело.

– Помни! – прошелестело и смолкло.

Белянка ухватилась за эту мысль, за этот запах, за свое имя – и выпустила столь желанное тепло в землю.

Но пожар захлестнул вновь. И все закрутилось с прежней силой.

Страсть выжигала душу, сплеталась с безумием, влекла яростным томлением к краю и безжалостно толкала за край. И каждый раз Белянка раскрывалась навстречу Огню, позволяла вести себя в смертельно опасном танце, но за миг до последнего вдоха она выталкивала в землю шипящий вихрь тепла, шаг за шагом лишая врага силы.

Исчезло время. Исчезли боль, жар и дым.

Остался лишь упоительный танец на грани. Танец Огня и Земли. Танец воли и страсти. Танец жизни и смерти. Танец тепла.

Леденящая пустота обожгла распахнутые объятия.

Белянка с трудом открыла слипшиеся глаза. Еще никогда ей не было так тесно в собственном теле – неуклюжем, маленьком, холодном. Еще никогда ей не было так одиноко.

Огонь погас.

Обгорелые остовы деревьев скалились небу. Едкий дым растерянно клубился, пересыпая золу. За спиной шелестела нетронутая листва.

Получилось.

Победа нестерпимо горчила. Пара холодных слезинок скользнула по щекам, испачкала подол смытым пеплом. Колени дрогнули – и Белянка рухнула на землю. Проваливаясь в небытие, она точно знала только одно.

Она была Огнем. Она не сможет этого забыть. Никогда.

Клубы зеленоватого света сгущались из черноты, струились прозрачной кисеей, искрились закатом и каплями крови. Запах дыма пронзал безвременье на грани яви и сна, на грани жизни и смерти. Где-то за пределами зрения шумел ручей, заливались птицы, скрипели ветви.

Белянка парила в потоках странного света не в силах собрать себя воедино. Близко и нестерпимо далеко шел бой. Она слышала едва различимые запахи: дикий шиповник и мелиссу – Ласка и тетушка Мухомор. Нужно пробраться к ним, помочь, спасти, поддержать, но не осталось ни капли воли, ни капли тепла – только туманный морок и безграничная усталость.

Вспыхнул ослепительно-белый огонь. И погас. Похолодало.

Мир изменился вмиг.

Белянка рванулась, уцепилась за тонкие нити знакомой души и не услышала, а скорее впитала тихие слова:

– Никогда не плачьте об ушедших. Не губите этот мир слезами, потому что вы – это и есть мир.

– Тетушка Мухомор?.. – прошептала Белянка и ощутила, что названые сестры рядом.

И тетушка Мухомор прощается с ними. Навсегда.

– Вам теперь идти разными дорогами, девочки мои. Сегодня мы победили, но это всего лишь первая битва. Не закрывайте глаза, ищите ответы. Спрашивайте Лес и самих себя.

– Нет! – всхлипнула Ласка.

– Остановись! – из последних сил Белянка бросилась следом, но Горлица, окутав холодом и смирением, выдохнула:

– Отпусти…

– Вот только не надо за мной! Назад! – тетушка Мухомор вытолкнула учениц, истратив последний глоток жизни, последний глоток тепла, человеческого тепла, такого приятного после опустошающего пожара. – Отпустите меня, милые. Отпустите и не плачьте. Я устала. Пришло мое время.

– Но как же деревня? – Белянка не могла поверить жуткому кошмару.

– Теперь это ваша забота. Дальше идите сами. И держитесь друг за друга, дочери мои…

Ком в горле взорвался надрывной болью. В гортани застрял вдох гуще старой крови. Слезами горше полыни и горячее солнца обожглись веки.

– Прощай!..

Свежий невесомый запах мелиссы летел над удушливой гарью. Летел. Улетал. Исчезал, растворялся по капле, оставляя лишь воспоминание. А на лбу нежным касанием сухих губ стыл последний поцелуй. Сомкнулся дым, и не осталось ничего.

Глава 26

Высоченная сосна грохнулась на фургон, ствол треснул посередине, горящие ветви смяли три палатки внешнего круга. Из завала с воплем вылетел рыцарь и факелом понесся по лагерю. Его повалили на землю, накрыли плащом. Группа оруженосцев кинулась с ведрами к ручью, за их спинами сомкнулось кольцо огня.

– Все к главному шатру! – что есть мочи проорал Рокот, перекрывая гвалт, треск и удары отгоревших ветвей. – Тащите воду!