Круг замкнулся

Одна тень всколыхнулась и приблизилась. Широкие плечи, квадратные скулы – будто Борт поднялся из своей могилы и смотрит исподлобья, молчит, как и всегда. Вот только теперь он вряд ли прикроет спину.

«Ты был хорошим воином, Борт, ты был надежным и смелым. Ты погиб с именем Сарима на губах, он примет тебя».

Закашлявшись, Рокот глотнул горького дыма – мелодия на миг оборвалась, пожар подступил ближе, – и вновь потянулся печальный пастуший напев.

– Да посмотри же на меня! – беззвучный голос прорвался сквозь густую мелодию в мысли Рокота.

Неужто Борт и вправду говорит с ним оттуда? Рокот поморщился и заиграл тише.

В кольце огня и в кольце ветра наметился разрыв, и по ту сторону стоял… Стел. Вот уж внезапно.

– Я могу недолго удерживать проход, чтобы вы по одному вышли к ручью! – все так же мысленно сообщил он.

Сынишка Вирта осунулся, постарел: его детский азарт резко притух после бойни. Прискорбно. С каким героическим видом они с Вьюрком выводили женщин и детей из Нижней Туры! С какой ненавистью смотрел Стел, когда их засекли, – будто ждал, что Рокот вопьется в горло спасенной девочки и высосет из нее кровь. Конечно, затем они и притащились в лес: поубивать тут всех и нарыть могил.

И все-таки Стел решился спасти рыцарей.

Грязный, в прожженном плаще, с безумным блеском в глазах – казалось, он прошел напрямик сквозь огонь. И сейчас в багряных отблесках его похудевшее лицо в точности повторяло птичьи черты Грета.

– Они сказали, что примут посла, Рок, – шептал Грет, склоняясь над погасшим двадцать лет назад костром. – Мы сможем договориться, я знаю! Штурмовать Каменку – это тысячи бессмысленных смертей!

– Это ловушка, Грет. Кого ты отправишь туда, кого?!

– Я пойду сам.

Так же героически поджаты бескровные губы, то же презрение и превосходство во взгляде. Гордыня. У сына усиленная стократ: он спасает тех, кого сам предпочел бы убить. Какое извращенное и возвышенное чувство долга! Впрочем, сейчас оно на пользу. Хорошо, что дудочка не позволяет говорить, иначе бы Рокот точно не удержался от едкого замечания, а впечатлительный маг мог бы и передумать геройствовать.

– Сделай потоньше щит! – уже без магии с надрывом проорал Стел, будто у него кончались силы.

Рокот кивнул и заиграл тише, плавно сбавляя темп, вихрь послушно замедлился. Сразу ощутимо погорячело: кажется, стали плавиться пряжки на сапогах.

Рядом со Стел ом мелькнула тень, щупленькая, невысокая. Ах, эта шалава! Значит, успела прорваться к воде! Безо всякой магии Рокот понял трусливые мысли Стела: раз ненаглядная снаружи, значит, можно не потеть, рыцарей не спасать – к тому же лесные деревни целее останутся! Рокот хотел бы презрительно сплюнуть и растереть, но продолжал остервенело играть на дудочке, задыхаясь проклятой гарью.

Стел колебался. Это сквозило в потерянном взгляде, нерешительной, вполоборота позе, в затянувшейся паузе. Проход, открытый магией, постепенно заполняло огнем. Предатель и трус!

– Все удачно сложилось, щенок?! – выкрикнул Рокот, отбрасывая дудочку.

Лишь шипение огня, схлопнувшегося стеной, было ему ответом.

Рокот закрыл глаза. Должно быть, это чудовищно больно: сгореть заживо. Мыслей не осталось.

Горячая струя полоснула лицо…

… дохнуло свежестью.

– По одному! Быстрее! – сквозь стиснуты зубы проскрежетал Стел.

Рокот дернул высохший полог шатра.

– Слышали?! Бегом!

Какого все же благородного щенка воспитала Лесса.

К тому моменту, когда последний оруженосец вырвался из кольца огня, Стел Вирт едва держался на ногах. Бескровные уши белели на фоне темных волос. Отчего-то подумалось, что с такими ушами не живут. Мальчишка полностью ушел в заклятие: выгоревшая земля не могла поделиться теплом, и проход, похоже, держался за счет личных сил Стела. Рокот не был силен в этих магических делах, «подарок» Вереска действовал вопреки законам мирового равновесия.

– Все… все! – Рокот хлопнул Стела по спине, заставив открыть глаза.

Пожар угас столь же внезапно, как и вспыхнул. Будто только из-за сопротивления Рокота он и продолжал пылать все это время.

– Надо… носить с собой… амулеты, – прохрипел Стел, сплевывая кровью, и опустился в воду.

– Неважно выглядишь, – ухмыльнулся Рокот.

Вместо ответа Стел попытался вдохнуть поглубже и закашлялся.

– Возьми себя в руки, тряпка! – Рокот протянул ему ладонь.

Стел сплюнул еще раз и остался стоять на коленях, помощи не принял.

– Спас и жалеешь? – Рокот вдруг понял, что действительно хочет это знать.

Стел долго смотрел снизу вверх, прозрачные струи, присыпанные черным пеплом, доходили ему до пояса.

– Нет, – наконец выдавил Стел. – Но пожалею, если увижу могилы вместо деревни Луки.

– Не думай, будто я люблю это зрелище, – Рокот опустил руки в поток и сбрызнул подпаленное лицо. Кожу саднило, но, скорее всего, пройдет бесследно. – Спасибо, – негромко добавил он.

– Квиты, – отмахнулся Стел.

Рокот с сожалением качнул головой: