Крушение империи

Свадьбу мы сыграли в Ленинграде. Только на проживание гостей пришлось выложить почти пятьсот рублей – а сколько нервов стоило забронировать гостиницу! Банкет обошелся еще в семьсот. Платье невесты удалось купить финское. Кольца я заказал заранее одному ленинградскому ювелиру, на которого вышел также через Якова Израилевича. Они были для этого времени очень необычными – из двух видов золота. Основной массив из белого и тонкая витая нить из обычного, желтого… А еще у меня на свадьбе играли «Пикник», «Аквариум» и пела Марина Капуро. Так что я чувствовал себя чуть ли не олигархом! Так получилось потому, что и песня, которую я украл у Саши Шевченко, молодого, но очень талантливого певца и композитора, и само мое признание в любви, и предложение, сделанное мной на сцене, стали настоящей легендой клуба. Меня в тот вечер еще несколько раз пытались вызвать на сцену для того, чтобы я ее спел. Так что я весь концерт ребятам перебаламутил… Но на меня никто не обижался. Наоборот, я как-то раз – и стал там своим. Хотя больше я на сцену не лез. И если иногда и брал гитару, то только в задних комнатах, во время дружеских посиделок. Но это случалось нечасто. Не тот у меня был репертуар для рок-клуба. Хотя «Будет все, как ты захочешь», несмотря на вполне попсовую мелодию, все безоговорочно признали роком. Более того, она в клубе стала традиционным предложением руки и сердца, популярность которого была вызвана в том числе и тем, что я категорически отказался регистрировать эту песню на свое имя и как-то на ней зарабатывать. Не моя песня – значит, не буду! И так настоящего автора обокрал на славу и успех, поэтому нехрен деньги на этом делать. Так что после меня аж шестеро музыкантов сделали предложение своим любимым с помощью этой песни… Зато я всегда был готов прикупить для народа чего-нито для «веселия» и закуски – финансы-то у меня водились. А многие «легенды русского рока» в настоящий момент пребывали в статусе «молодых и бедных». Так что мое появление в стенах клуба, как правило, вызывало прилив воодушевления и восторга. Вернее, наше с Аленкой. Потому что в клуб мы с ней ходили, как правило, вдвоем… Кстати, у меня сложилось впечатление, что после того, что она выдала на сцене, в нее многие реально влюбились. Нет, какую-либо конкуренцию мне никто составить не пытался. Ну почти… Но, так сказать, сидели и млели со стороны многие. Так что за право поиграть на нашей свадьбе даже некая борьба случилась. Народ частично разругался. Но ненадолго. Тем более что часть ребят из тех, кто, так сказать, проиграл в конкурентной борьбе право играть на нашей с Аленкой свадьбе, я пригласил в качестве гостей. Так что питерский рок на ней был представлен по полной. И не только питерский. Гребенщиков с Курехиным умудрились притащить к нам на свадьбу Джоану Стингрей, которая в этот момент оказалась в Ленинграде…

– Ром, там Витя пришел.

– А-у-уа… – зевнул я и встряхнулся. – Понял. Сейчас встаю.

После свадьбы я почти сразу же загнал свою новоиспеченную жену на курсы вождения. Несмотря на ее упорное сопротивление. Ну вот не хотела она учиться водить машину. О чем мне категорически заявляла. Ага-ага, а то я не помнил, как она гоняла не только по нашей стране, но и по всей Европе, проезжая за один «присест» по две-три страны и разгоняясь на немецких автобанах почти до двухсот километров… Ну а когда она их закончила, купил ей уже весьма пожилой, но довольно ухоженный «Москвич-408». Причем вместе с железным гаражом, который, кстати, располагался в соседнем дворе. Так что сильно далеко за машиной нам ходить было не нужно.

Быстренько сполоснувшись и накинув треники с футболкой, я объявился на кухне, где Аленка сейчас кормила яичницей Витю Цоя. Он, кстати, был в той толпе гитаристов, которые обеспечивали музыкальное сопровождение моей песни-признания. Да и на свадьбе тоже. И еще, несмотря на то, что прошлой зимой он женился, похоже, моя Аленка сильно запала в душу и ему тоже. Потому что как только она появлялась в его поле зрения, он тут же дурел и начинал пялиться на нее с видом теленка.

Когда я вошел на нашу крошечную кухоньку, моя молодая жена тут же взвилась с места и скомандовала:

– Садись, я тебе сейчас положу.

Я шмякнулся на табуретку напротив Витьки и весело поинтересовался:

– Ну как, решился?

Цой кивнул и полез в карман.

– Ром, у меня пока только четыреста рублей…

Но я махнул рукой.

– Я ж тебе сказал – отдашь, когда сможешь. Пока у меня с деньгами не горит – так что я потерплю.