Кружева лжи (СИ)

Воздух, словно взорвался — дышать стало трудно. Снежана прижала пальцы к шее, с трудом сглотнула.

— Это было дважды. Она меня вынудила. Грозила рассказать тебе о моём прошлом.

— И что там… в этом… прошлом? — спросила Снежана, неуверенная в том, что хочет услышать ответ. Закрыла глаза.

Спустя мучительные три минуты, отсчитываемые настенными часами, Марк ответил:

— Много всего… Но я не такой, как твой муж. Поверь мне…

— А какой ты? — прозвучало грустно. Слёзы стояли в горле.

Первое время муж тоже объяснял, что погорячился. Правда, потом, признавался — это его способы обучения.

— Снежа, ты должна уяснить: есть вещи, которые можно делать, а есть те, которые нельзя. Заигрывать с левыми мужиками — нельзя. Ты слышишь? Что молчишь? Болит щека? Ну да, будет синяк — замажешь штукатуркой. Ты слушаешь меня? Слушаешь?

— Ты слушаешь, Снежинка? Слушаешь?

Она сжала виски, сильнее зажмурилась. Головная боль накатила высокой волной, поглотив остаток эмоций.

Марк вздохнул.

— Мы с женой развелись. С дочерью я могу видеться не чаще трёх раз в месяц. Так решила Рита. Идти в суд и разбираться я не хочу.

— О чём… О чём ты говоришь?

— Три года назад я совершил ошибку, за которую расплачиваюсь до сих пор. Я всё объясню, только впусти. Что мы, как дети?

Его усталый голос состраданием отзывался в сердце Снежаны. Всё-таки Марк значил больше, чем она сама предполагала. Взялась за ручку.

— Правильно. Я уверен, что мы побеседуем, и ты всё поймёшь, — вскочил на ноги, приготовился войти, но пальцы Снежаны замерли.

— Ну давай! Снежинка, открывай!

«Побеседуем», — всего одно слово, кипятком обжигающее душу. Если бы не оно… Пальцы соскользнули вниз.

— Снежан!

Она шагнула назад, вспоминая похожую сцену из жизни с НИМ.

Снег, усиленный ветром, мёл с неистовой силой, заставляя прохожих кутаться плотнее в одежды, поднимать воротники, «кланяться» стихии. Она только вернулась из магазина, стряхнула зимний «налёт» с капюшона, сняла сапоги и вошла в гостиную. Муж сидел на диване и смотрел фильм, обложившись чипсами. Снежана насчитала десять средних пакетов: разные вкусы, разные марки.

??????????????????????????— Снежа, ты захватила шпроты?

Она забыла.

ОН сильно разозлился.

— Иди сюда и объясни, как можно было забыть то, что я просил купить дважды?

Снежана бросилась в спальню, закрыла дверь

— Ну, давай, Снежа, открывай! Ладно, мы только побеседуем. Честно. Открывай! Что мы как дети?

Она открыла. Медленно.

И попятилась.

Муж подскочил и угрожающе завис над ней: выше на добрых пятнадцать сантиметров ОН всегда казался великаном. Она съёжилась под ЕГО взглядом и приготовилась к атаке, мысленно ругая себя и ненавидя за доверчивость.

Обычно ОН обзывал недотёпой, тупицей, шлёпал, как ребенка по попе и злился до вечера. Но в тот раз с ЕГО настроением творилось что-то неладное: муж не захотел ограничиваться шлепками. Рука нацелилась в лицо и несомненно добавила бы синевы скулам, не упади жена на колени.

— Ты чё? — взревел ОН. — Мужик появился, да? Осмелела?

Снежана вскочила на ноги и бросилась в спальню. Снова.

— Иди сюда, Снежа! Кто он? Кто он, мать твою?

Смелость — не то, что тогда управляло сознанием. Один случайно подслушанный разговор в магазине, и она решила попытаться дать отпор: не потому что вдруг стала сильной или, тем более, бесстрашной, а как раз наоборот. Её гнал страх. Страх лишиться правой руки: ОН обещал и мог выполнить угрозу. Тогда бы она лишилась возможности работать. Потеряла бы то единственное, ради чего улыбалась… иногда. Если ЕГО не было рядом.

Часто Снежана представляла, как однажды жизнь изменится. С мужем что-то случится, а на её пути встретится хороший мужчина. Полицейский. Способный защитить, уберечь. Наказать обидчика, если потребуется.

И в общем, так и случилось. В бесконечную тьму пришёл Марк. Он работал в полиции дежурным, но уволился до их знакомства. Объяснил, что ошибся в своём призвании. Цифры, бумаги ему ближе.

Тогда Снежана подозревала, дело в его чувствительности, восприимчивости. Не каждый мужчина способен работать в столь мрачном месте, а он… он точно был не такой, как все.

Теперь, сидя в запертой комнате и глядя на любимый силуэт, Снежана готова была поверить и в другие причины. Более страшные.

— Снежинка, прошу тебя, открой. Я всё расскажу, я готов. Ты будешь смотреть в мои глаза и убедишься, что я говорю правду. Снежинка, родная!

— Готов? Прошлое настолько ужасно?

Вздох Марка бритвой прошёлся по слуху. Ответ не требовался. В этом вздохе он уже прозвучал.

— Уходи, Марк. Умоляю. Не делай хуже. Я… я больше тебе не верю.

Но он не уходил.