Крылья

Я нежно убираю прядь волос с ее глаз, и мои пальцы задерживаются на ее щеке. На ее бледной коже появляется румянец. Мои глаза опьянены ей, обводят контур ее лица — мерцающие черные глаза, острые скулы, розовые губы, которые слегка раздвинулись, чтобы раскрыть ее клыки. Я не могу перестать смотреть на эти губы...

— Эдмунд, — шепчет она. Ее голос, словно зов сирены, потому что я слышу только его. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.

— Что? — говорю я.

— Останови эту войну, — говорит она.

Тьма опускается на мое сердце, как саван. Это уловка! Я отпускаю ее руку.

— Зачем мне это делать? — огрызаюсь я.

— Потому что все кончено, Роуз, — говорит Эш. Я поворачиваюсь к нему, ярость сжигает меня изнутри. — Мы знаем о «Крыльях» и о твоем плане заражения ими всех на сегодняшнем Очищении. — У меня скручивает живот, когда он поднимает белую чашу в руках. — Ты заставлять людей пить это!

В толпе зрителей просится недоуменное бормотание. Пилигримы, нахмуренные, стоят на коленях у подножия сцены, уставившись на белые чаши в их руках.

— Ложь, — рычу я.

Девушка-Бьюкенен вздергивает подбородок.

— Образцы ретровируса, были отправлены в новостные станции по всей стране, наряду с доказательством того, что он убивает людей!

— Это не правда, — неуверенно говорит Себастьян. Его верхняя губа блестит от пота. — «Крылья» — это допинг, который делает нас сильнее, лучше, вот и все.

Натали смотрит на него.

— Он лгал тебе, Себастьян. Он обманул всех вас. Это ретровирус, и к тому же смертельный. Неожиданные мутации происходят у некоторых пациентов.

— Я не верю тебе, — говорит он.

В этот момент, цифровые экраны вокруг площади начинают мерцать, и на мониторах появляется новая картинка. Это видеокадры, снятые внутри больницы. Женщина врач-Страж с волнистыми каштановыми волосами ходит по палате, проходя мимо изможденных Дарклингов, Бастетов и людей, прикованных к кроватям, их обнаженные тела изможденные, они все в синяках и порезах. Камера останавливается на девушке, которой было около двенадцати лет, ее каштановые волосы мокрые от пота, ее кожа вся в язвах, сочится желтой жидкостью. Она испуганно смотрит в объектив. У ее глаз неестественный оттенок серебра. Она кашляет, извергая кровь, окрашивая свое лицо и грудь в красный цвет. Толпа в ужасе задыхается.

— Пациенту семьдесят шесть был введен вирус Ф-09 «Крылья» две недели назад и теперь проявляются признаки печеночной недостаточности, — говорит врач, поворачиваясь спиной к камере. Она закатывает глаза. — Это уже десятый за неделю. Верни планшет, а?

Мужчина позади камеры смеется.

Видеозапись обрывается и на экраны возвращается текущая трансляция. Пилигримы у основания сцены выливают белые чаши и отшатываются в ужасе. Себастьян смотрит на меня. Рана на щеке сочится, как у девушки на видео.

— Ты говорил мне, что это спасение. Ты обещал мне.

— Новый мир невозможно построить без жертв, — отвечаю я сурово. — Мне казалось, что это был приемлемый риск, большинство пациентов выжили.

Возмущенные крики разносятся из толпы. Воздух наполняют крики «убийца» и «предатель». Я делаю несколько шагов назад, так как люди начинают бросать вещи на сцену, чуть не убив меня. Я сердито гляжу на них, в ярости. Как они смеют? Несколько групп мужчин дергаются в сторону платформы. Их сдерживают Стражи-гвардейцы, но я не уверен, насколько долго они смогут удерживать их.

Девушка-Дарклинг поворачивается ко мне.

— Эдмунд, прекрати это! Наш народ достаточно настрадался!

Она берет мои руки, и какое-то странное ощущение охватывает меня, как открытие дороги между нами и все ее эмоции вливаются в меня. Я чувствую каждое мгновение горя в жизни этой девушки-Дарклинга, будто бы я сам прожил это: раз, и ее родители были убиты на ее глазах Ищейкой; ужас, когда ее сердце было вырвано Стражем-врачом; ее горе, после ссылки ее за Пограничную Стену. Ее жизнь полна страданий и горя, оно накрывает меня, и я тону в нем. И это моя вина. Я тому виной, я поступил с нею так, как мой отец поступил также со мной. Это слишком!

Я ударяю девушку, сбив ее со сцены в толпу. Она падает и с глухим стуком ударяется о булыжники мостовой. Эш поворачивается, отвлекшись на падение девушки-Дарклинга, и теперь у меня есть возможность для нападения. Я подхватываю меч Себастьяна с земли и хватаю Эша за волосы, дернув его голову назад. Он хрипит от боли, когда я вынуждаю его встать на колени передо мной. Его кожа шипит, когда я прижимаю серебряный клинок к его горлу.

— Отпусти его! — Натали бросается вперед, но ее останавливает мальчик Себастьян. Она кусает его за руку, и он морщится, но не отпускает ее. Я в свою очередь обращаю свое внимание на Эша. Он смотрит на меня с вызовом, холодный ветер, раздувает его черные волосы.

— Это зашло слишком далеко, мистер Фишер, — рычу я. — Я должен был сделать это еще несколько месяцев назад, когда у меня был шанс.

— Так действуй, — выплевывает Эш в меня слова, словно пули. — Теперь это не важно. Каждый в стране знает, что ты предал их. Я сделал то, зачем пришел сюда, так что я не боюсь умереть!

— Нет страха, нет власти, — кричит Натали.