Крылья

Сотни Стражей-гвардейцев патрулируют городскую площадь, чтобы заставить людей выстроиться в несколько рядов перед сценой. Они вооружены пистолетами или клинками. Все гвардейцы выглядят утомленными. Может просто слишком рано, чтобы они излучали хотя бы намек на энтузиазм. Только-только пробило восемь часов — церемония вот-вот начнется.

На сцене выставлены длинная скамья и пятьдесят белых чаш. Основываясь на том, что мне известно о церемонии, мы должны дойти до сцены, затем встать на колени перед белыми чашами, которые будут наполнены «Крыльями», и выпить из них. А затем Пуриан Роуз будет помечать наши лбы водой — знаком Чистоты. И в идеале в тот самый миг, когда он коснется Эвангелины, его сердце очнется.

Вокруг площади, на цифровых экранах, установленных в зданиях, идет прямая трансляция. Странно видеть людей на площади и в тоже время на экране. Я натягиваю капюшон, опуская его вниз, когда камера скользит мимо нас.

— Встаем в ряды, — скучающим голосом кричит Страж-гвардеец. Люди начинают становиться в длинные очереди, один за другим. Мы проталкиваемся сквозь толпу, вставая как можно ближе, насколько это возможно, но мы все рано позади двадцати рядов.

— Нам надо пробраться ближе вперед, — говорит Эш.

— Предоставь это нам, — отвечает Жук, ухмыляясь.

Мы следуем за ним, а он протискивается сквозь толпу, ведя нас в сторону первого ряда, не обращая внимания на возмущенные крики Пилигримов, которые терпеливо стоят там, наверное, со вчерашнего дня, судя по мешкам под глазами. Он с Роуч направляются прямо, намеренно к стоящим рядом нескольким Стражам-гвардейцам

— Эй! Она пытается пройти без очереди! — кричит Жук, указывая пальцем на Роуч. Гвардейцы поворачиваются, привлеченные его криками.

— Не фига! — говорит Роуч.

— Фига, я видел тебя! — Жук сильно толкает ее, и она падает на людей, стоявших в первом ряду. Они все падают на землю. Стражи-гвардейцы спешат к Жуку и Роуч, чтобы вытолкать их прочь. Все внимание сосредоточено на них, давая Эшу, Эвангелине и мне возможность влиться в первый ряд, незамеченными Стражами-гвардейцами. Люди вокруг нас встают на ноги и отряхиваются от пыли. Если они и заметили, что мы пробрались в очередь, то ничего не говорят, явно не желая больше неприятностей. Я с левой стороны от Эша, а Эвангелина с правой. Эш сурово смотрит на сцену. Я беру его за руку, и он смотрит на меня, выражение его лица на мгновение смягчается.

Двери Золотой Цитадели открываются. На площадь опускается тишина, когда дивизион в серой униформе гвардейцев колонной вышагивает по позолоченному камню. У всех на груди виднеется булавка-бабочка, сбоку к ремню привязан церемониальный меч. Даже отсюда виден серебряный блеск в радужной оболочке глаз. Они приносят большие стальные бочки, которые на вид, используют в тавернах, хотя я подозреваю, что они заполнены «Крыльями» вместо эля.

Они ступают на сцену, и мое сердце замирает. Себастьян находится в дальнем конце ряда, слева от нас. У него глубокий порез на щеке, возможно, травма, полученная во время нападения на базу Стражей-повстанцев, и его смуглая кожа кажется восковой, но он по-прежнему обезоруживающе красив, собирая восхищенные взгляды женщин в нашем ряду.

— Эээш, — говорю я.

— Да, я вижу его, — отвечает он.

Меня охватывает паника, ноги немеют. Если Себастьян узнает нас, тогда все будет кончено. К счастью, мы находимся в середине ряда, и он ни разу не посмотрел в нашу сторону. Пока. Его взгляд сосредоточен на одном из больших цифровых экранов, установленного на краю площади. Камеры переводят свой фокус на центр сцены. Он в недосягаемости камеры. Его губы недовольно искривляются. Он любит быть в центре внимания, которое у него всегда было.

Эш сжимает мою руку, когда фигура появляется в дверях Золотой Цитадели, одетая в длинную, красную накидку и белые перчатки. На шее — круглый кулон. Его черные волосы аккуратно зачесаны назад, его бледная кожа имеет странный, восковой блеск. Теперь я понимаю, он, у него на лице толстый слой грима, чтобы скрыть свои ожоги.

Радостный шепот распространяется по толпе, в то время как Пуриан Роуз спускается по ступенькам, приковывая к себе всеобщее внимание. Миллионы глаз наблюдают за ним, как он идет к сцене. Гвардейцы салютуют Роузу, когда он идет к микрофону на стойке сцены. Когда он говорит, его голос усиливают микрофоны, спрятанные вокруг сцены. Его лицо проецируется на все мониторы вокруг площади, прямой эфир транслируется в каждом городе, на площадях по всей стране, другим присутствующим на их собственных церемониях Очищения.

— Верные Пилигримы, для меня большая честь, что вы присоединились сегодня ко мне, чтобы принять участие в этом знаменательном событии, — говорит он. — Очищение — это не просто посвящение себя вере Чистоты, или демонстрация своей преданности государству Стражей. — Я смотрю на Эша. Его губы сжались так сильно, что побелели. — Это очищение вашего разума, тела и духа от греха. Я всегда мечтал о нации, свободной от скверны, о мире, в котором мы бы все были едины, и сегодня эта мечта исполнится.