Крылья беркута

Так поручик Обручев превратился в студента Сергея Шестакова.

— Вот здорово! — обрадованно воскликнул Семен, ни к кому не обращаясь и не поясняя, что же именно «здорово» — то, что раненый пришел в себя и заговорил, или то, что его зовут Сергеем. — Сережка, значит. А меня Семен Маликов. Понял?

Обручев кивнул головой. Это еле заметное движение вызвало новый приступ головной боли, к тому времени немного поутихшей. На короткое мгновение лицо Обручева исказила судорога, он закрыл глаза и крепко стиснул зубы, чтобы не закричать. Это не прошло мимо внимания Нади.

— Голова болит? — склонившись над Обручевым, спросила она.

— Кружится...

— Ничего, брат, — успокаивал его Семен, — покрепче будет. Только сам духом не падай. Договорились?

Обручев через силу улыбнулся.

— Во, видали его? Башка еле-еле на месте держится, а он лыбится. Родом-то откуда будешь или здешний?

— Из Актюбинска, — тихо сказал Обручев и, опираясь на подлокотники кресла, поднялся, но пошатнулся и, не подхвати его под руку Надя, грохнулся бы на пол.

Обручева снова усадили в кресло.

— Может, вам отдохнуть? — заботливо спросила Надя.

— Нет, нет, спасибо. И без того столько беспокойства. Я пойду.

— Вам нельзя, на ногах не стоите, — попыталась убедить его Надя.

Видя, что ее слова не достигают цели, вмешался Семен. Придвинув стул, он уселся поудобнее и голосом старшего, более опытного, внушительно заговорил:

— Ты, Сергей, вот что: никуда не собирайся, все равно не отпустим. Маленько оклемайся — тогда хоть на все четыре стороны. Так я говорю, Надя? Место в доме найдется?

— Конечно! Весь же дом пустой...

— Ну, положим, долго он пустовать не будет, — делая вид, что сообщает тайну, сказал Семен. — Я сказал комиссару Кобзину, что Стрюков драпанул, он и послал меня к вам на разведку. Должно, штаб тут разместится.

— Пожалуйста. Места на десять штабов хватит, — с готовностью сказала Надя. — А господина студента можно наверху, в мезонине поместить.

— Ты, Надя, учти — никакой он не господин, а товарищ студент или же гражданин, ну, а самое лучшее — Сергей. Верно, друг?

— Да. Конечно, — согласился Обручев.

— А все слова о господах — на свалку истории, как говорил у нас на митинге комиссар Кобзин.

— На свалку, так и на свалку! Я с удовольствием.

— А ты, Василий? — спросил Семен. — За господ или же против?

— Наше дело какое: пожевал — и в хлев. Так что я ничего не знаю и ведать не ведаю.

— Все это будете потом обсуждать, а сейчас давайте человека на место определим. Сеня, бери его под руку, а я с этой стороны, — предложила Надя и наклонилась, чтобы поднять Обручева с кресла.

— Ну, что вы, что вы! — запротестовал он. — Мне уже лучше. Даю слово.

— Ежели так, то пошли, — предложил Семен. — А тебе вот что скажу, товарищ Сергей: давай, чтоб все было по-простецки. Не выкамаривайся. У нас все так. Сегодня ты мне, завтра я тебе. Понял? Ну, давай, Надя, веди куда там.

Оставшись один, Василий тяжело вздохнул. Вон как оно бывает на белом свете: то Семена и на порог не пускали, а тут пришел, как настоящий хозяин. И со студентом разговаривает — в карман за словом не лезет. И Надя тоже... На квартиру студента определила, хозяйничает, будто в собственном доме. И насчет штаба — давай, говорит... Будь Иван Никитич дома — как раз пустил бы, держи карман шире!

В гостиную вернулись Семен и Надя.

— Ты чего такой пасмурный? — спросил Семен. — Беляков из города вышибли, хозяева деру дали, надо бы радоваться, а он пасмурный, будто кто по шее надавал.

— Я вроде как всегда такой, — возразил Василий.

— А ты считаешь, человеку не о чем думать? — спросила Надя. — А если ему совсем деваться не куда? Как тут быть? Хозяин у нас уехал.

— Ну и скатертью дорога, без них только и жить.

— Тебе хорошо, — хмуро ответил Василий. — Ты при деле.

— Вот и ты давай к нам пристраивайся, тоже будешь при деле.

— У вас воевать надо, а я крови до смерти боюсь, — сказал Василий и, чтобы прекратить неприятный разговор, спросил Надю, заперла ли она калитку.

Надя всполошилась. Нет, калитку они с Семеном оставили открытой.

— Видали?! — недовольно пробубнил он. — Еще кто ворвется. Побегу.

Он схватил ружье и торопливо выбежал из комнаты.

Глава восемнадцатая

Семен проводил Василия пристальным взглядом.

— Темный как ночь, — с сожалением сказал он.

— Не с чего ему светлым быть.

— Тоже верно, — согласился Семен. — Наш комиссар товарищ Кобзин так про эту самую темноту поясняет... Между прочим, ты про Ленина слышала?

— Ну, конечно.

— Я рассказывал?

— Нет. Слышала, когда была в Петрограде.

— А звать как, знаешь?

— Владимир Ильич, — не задумываясь, ответила Надя.

— Гляди ты, все правильно! Ну, а скажем, насчет звания, должность у него какая? — входя во вкус роли наставника, не без чувства превосходства спрашивал Семен.

— А ты что это взялся меня допрашивать? — шутливо возмутилась Надя. — Тоже мне — экзаменатор нашелся.