Крылья беркута

— Не знаешь? Люди добрые, она не знает, кто такой Владимир Ильич Ленин! — Семен горестно сложил руки на груди. — А еще образованная барышня считается. В гимназию ходила! Горы книжек перечитала! Просто дальше ехать некуда! Да его все на свете знают, все народы, в лесах где-нибудь живет негр или же китаец, для примеру, только спроси, каждый сразу отрежет: вождь мирового пролетариата! Поняла?

Слушавшая с доброй улыбкой речь своего друга, Надя, наконец, не выдержала и рассмеялась:

— Ты подожди упрекать и всякие там выводы, я тоже все это знаю. Но запомни, Семен, такой должности — вождь мирового пролетариата нет и быть не может.

— Вот чудачка, ей одно, а она свое! Ты смотри, еще где-нибудь не скажи, ей-богу, засмеют! В бане шайками забросают.

— Это над тобой могут посмеяться и еще скажут: темнота, как ты давеча про Василия. Ленина назвали вождем из уважения. И не каждого люди могут вот так. Или не согласен?

— Это, конечно, верно... — Поняв, что спорить с Надей ему не очень-то выгодно, Семен возвратился к прерванной теме: — Товарищ Кобзин рассказывал, что он не так давно виделся с Лениным, и знаешь, что Ленин насчет темноты пояснил? Что это и есть первый враг революции, что темнота нужна всей этой белогвардейской и буржуйской сволочи, и надо бороться с ней.

— Ты все о своем комиссаре. Он что — и вправду хороший человек? Я не о том, какой он командир или, может, оратор, а просто человек... К людям как он относится?

— К людям? — Семен на мгновение задумался. — Я, право, и не знаю, как тебе сказать... Ну, он, знаешь, такой, словом, вся душа у него нараспашку, А неправды терпеть не может. Вот он комиссар, да? Это же, я так слыхал, ну как у беляков генерал, только советский. А он с каждым словно брат родной. Знаешь, как все его любят? Каждый головы своей не пожалеет. Верно говорю!

— И ты тоже?

— Или я, по-твоему, хуже других? — обиделся Маликов. — Да я за него под пули пойду!

Это было сказано так горячо и с такой убежденностью, что Надя поверила: да, действительно, если понадобится, Семен грудью заслонит своего комиссара. Какой же это, должно быть, исключительный человек, если Семен, перевидавший на своем, не так уж и большом еще, веку много плохого, привыкший относиться к людям с недоверием, так крепко привязался к Кобзину. Это не шутка...

Семен Маликов тоже верный, преданный человек, на него можно положиться в самую трудную минуту не выдаст, беду отведет, на себя ее примет. И она к нему будет относиться так же... Трое у нее дорогих, самых дорогих людей: Костя, бабушка Анна и Семен. Какое же спасибо надо сказать этому студенту — Сергею Шестакову... По спине пробежал озноб, Надя даже вздрогнула.

— Ты чего? — спросил Семен.

— Да так... Рассказ твой вспомнила о бандитах.

— Есть о чем вспоминать! Каждый день у нас что-нибудь случается. И не такое.

— Значит, он, — Надя глазами указала наверх, где находился Обручев, — значит, он выручил тебя?

— Как тебе сказать — он меня, я его. А иначе нельзя.

— Смелый, правда? — спросила Надя и мысленно представила, как безоружный студент бросился на выручку Семену. А ведь Семен ему никто. Совершенно незнакомый человек. Бывают же такие люди!

— Смелый, говоришь? — спросил Семен. — Подходящий парень. К нам бы его. Я расскажу о нем комиссару, Петр Алексеевич поговорит — и дело сделано. Вот увидишь, студент у нас останется.

Семен вдруг заулыбался и, подойдя к Наде, ласково и осторожно взял ее за руку.

— Надь, заметила, мы даже не поздоровались?

— Правда... — сказала Надя и положила левую руку на его руки, крепко сжимавшие ее правую. — Я как увидела тебя в калитке, все позабыла...

— Напугалась?

— Я и сама не знаю. Должно быть. Прямо вот в сердце кольнуло. Думала, что-нибудь с тобой.

— Эх ты, трусиха!

Надя в этих словах услышала другие слова и много слов о том, как он любит ее, как рад встрече, что он смотрит на нее и не может насмотреться...

— Да со мной до самой смерти ничего не будет... — проговорил он и крепко обнял ее, прижал к груди.

Надя не сопротивлялась.

— Ну, здравствуй! — шепотом сказал он и поцеловал ее в губы.

— Не надо... — так же тихо сказала она.

— Не буду... Не буду... — шептал Семен и продолжал целовать ее.

Сейчас он забыл обо всем на свете: в его душе, в его сердце жила только она, его мальчишечья невеста, его почти невысказанная любовь.

— Говоришь, не буду, а сам?

— Все! — решительно сказал он и бросил руки за спину. — И не думал, веришь? Само так получилось. Соскучился-то! Вроде целый год не виделись. Сама знаешь, кто ты есть для меня... Только вот ты... — Он безнадежно махнул рукой.

— А что я?

— Не знаю. Не пойму тебя. Видать, хороша Маша, да не наша. Я все время надеюсь, а ты даже никакого намека.

— Сеня, милый! Ну зачем же бросать слова впустую? Сам знаешь, ты же мне вместо брата...

— Спасибочко!

— Вот видишь, уже и обиделся... — огорченно сказала Надя. — А я ведь так по тебе соскучилась...