Крылья черепахи

Каждой твари по паре… Фиг. Интересно, сколько Ною и сыновьям понадобилось изловить пар антилоп для прокорма в течение семи месяцев и семнадцати дней одной пары львов?

Об оставленном в залитом водой номере трупе Бориса Семеновича, не дождавшемся следователей и судмедэкспертов, о трупе, который через день-два станет неотличим от разбухшего трупа заурядного утопленника, никто не вспоминал, но никто и не забыл, я это чувствовал. Мария Ивановна, Надежда Николаевна и Инночка молча шили в три иглы. Чтобы русская женщина уехала куда-нибудь хоть на день без иголки? Такого не бывает. Без мужа может, без денег тоже как-нибудь перекантуется, а без иголки никак.

Викентий, лазая по стенам, как мелкий примат, выдирал из-под декоративных накладок последний кусок провода, а я смотрел на выкорчеванные пиломатериалы. На торце одного крупнокалиберного бруса застыла слезинка смолы – привилегированный санаторный корпус плакал, уступая вандалам. Совсем как дом из моего сна. Дом у дороги.

— Как думаешь, балок двадцать на плот хватит? — спросил я Феликса.

— Пятьдесят, — отрезал он, жадно ловя ртом сырой воздух.

— Шутки в сторону. Считать я умею…

— Кулибин, — с отвращением сказал Феликс и сплюнул. — Лобачевский. Счетовод Вотруба. А запас плавучести? А барахло всякое? Очаг? Дрова?

— Учел. Впритык хватило бы и десяти-двенадцати балок, вон они какие толстые…

— А то, что дерево намокнет, ты учел? А волну? А непредвиденные обстоятельства тоже учел? Нет уж, запас нам нужен по меньшей мере четырехкратный. Ты мне еще за этот запас спасибо скажешь…

— Уверен? — хмыкнул я.

— Спорим?

— На что?

— На последнюю порцию водки.

— Не пойдет, — отрезал я и, подумав, уступил: – Ладно, пятьдесят балок так пятьдесят. Пусть у нас пупки развяжутся.

— Ну то-то.

— Ба, он испугался, — громким шепотом доложил Викентий. — Боится на водку спорить. Ба, писатель-то наш – алкоголик!..

— Викентий!

— Ну, пьяница…

У меня не было сил встать и надрать ему уши.

— Имейте в виду, платить за этот разор я не буду, — категорично заявила Милена Федуловна своим надтреснутым голосом, а бульдог Кай Юлий Цезарь гавкнул, подтверждая слова хозяйки, и попытался задрать ногу возле рыболовного ящика Матвеича. Тот с проклятием швырнул в бульдога валенком – промахнулся, но отогнал.

Будь на месте Матвеича кто-нибудь другой, оскорбление заслуженного педагога в лучших чувствах и закономерная крикливая перебранка были бы нам обеспечены. Но в круг лиц, достойных внимания Милены Федуловны, рыболов никак не входил. В отличие от ухи из пойманной им рыбы.

— Заткнись, — выдохнул Леня в малом перерыве между двумя судорожными вдохами. Наполнил астматические легкие и с удовольствием добавил по адресу Милены Федуловны: – Дура!

Викентий тоненько подвыл от удовольствия..

— Леонид! — вздрогнула. Мария Ивановна. — Викентий! Как вы можете!

— А она как может, ба? — возмущенно запищал внук. — Мы, значит, строим плот, а она, значит, первая на него влезет. Что, не так?

— Даже если и так, то что?..

— Разумеется, я здесь не останусь, — величественно, но с неуместным смешком известила нас Милена Федуловна. — Вы выстудили корпус. Вы разломали прекрасное здание. Завтра вы уплывете, а отвечать за ваш вандализм придется, естественно, мне? Спасибо.

— Спишите убытки на меня, — сказал я со злостью. — Хотите я оставлю вам мои паспортные данные?

Леня и Инночка захихикали. Феликс приподнялся на локте и наставил на Милену Федуловну длинный хирургический палец:

— Шейте.

— Что-о?

— Берите иглу и шейте. Сейчас же. Это ваш последний шанс быть принятой в нашу компанию. Если нет иглы, рвите оставшиеся пододеяльники и вейте веревки, они лишними не будут. Не хотите? Тогда вам в самом деле придется остаться здесь. Нахлебников мы не потерпим… Помолчите, пожалуйста, Мария Ивановна… Мы даже оставим вам собаку, хотя, смею вас уверить, продовольственный вопрос скоро встанет перед нами со всей силой… Собственно, мы спасаемся, кто как может, а можем мы только вместе. Или вы хотите по отдельности? Очень хорошо, мы не станем вам мешать. Я считаю до трех. Раз…

При счете «раз» Милена Федуловна презрительно усмехнулась. При счете «два» пробормотала: «Это вам даром не пройдет, я это вам запомню». При счете «три» – нервным движением схватила ближайшую простыню и с треском оторвала от нее длинную полосу.

— Давно бы так, — сказал Феликс.

Глава 4