Крыло ангела

— Ты звал, сам того не понимая. А кто-то недостаточно хорошо защитил тебя от себя самого.

— Вы говорите почти так же, как Оторок или Эльви. Это что, заговор? Или соревнуетесь, кто из вас произнесет больше слов, ничего при этом, по сути, не сказав?

— Они боятся, — улыбнулся старец. — Одно дело быть рядом с господином, надеясь на его возвращение. И умереть за него, если того долг потребует. И совсем другое — самим это возвращение спровоцировать вопреки Закону. Оторок и без того уже заслужил серьезную кару.

— Тем, что затащил меня сюда? Но что в этом преступного?

— Не ему решать, когда и кому срок наказания изойдет, — ответил старец, нахмурившись. — Много на себя взял. Хотя у него есть свой большой интерес в этом и своя цель, ради которой он и рискует.

— Можно я не стану сейчас отвечать, продолжая этот бредовый диалог? Может, вы мне для начала просто расскажете, что происходит? Как и зачем я провалился сначала в лес, а потом в это далекое прошлое? Что мы тут забыли?

— Забыл только ты. И это вовсе не прошлое…

— Опять! Вы с простым человеком разговариваете. Хорошо? Может, за это зацепимся? Я в Египте?

— Да.

— В Абидосе? В том Абидосе, что стоит недалеко от реки Нил и других городов типа Луксора или…

— Да.

— А мое время настанет только через… через много-много веков после этого времени? — спрашивал Алексей, чувствуя себя полным идиотом.

— Ты здесь, — старец улыбнулся без тени издевки, — в этом городе, в это время. А тот мир, про который ты говоришь, остался для тебя во вчера. Хотя он может быть и в завтра. Время не та река, в которую нельзя войти дважды, вопреки поговоркам Забытого мира. Лишь время и бремя твоих поступков в твоей жизни имеет это свойство реки. Совершив поступок, ты навсегда обрекаешь себя нести его свет или тень. Или искупать. Но это только твоя река.

— Но ведь мир движется из поколения в поколение, — возразил Алексей. — Моя река жизни началась из рек жизни моих родителей. Она течет и, прежде чем иссякнет, даст жизнь реке моего ребенка. Здесь, в Египте или где-то еще в это время, жили мои прапрародители. И много веков спустя после меня капли реки моей жизни будут течь в реках жизни моих потомков.

— А где ты видишь себя в это время, когда эти капли будут бежать в реках твоих потомков? — уточнил старец.

— Где? Не знаю. На кладбище? — Алексей пожал плечами. — А мои потомки будут приходить туда пообщаться со мной.

— Кладбища всего лишь место захоронения тел, — покачал головой старец. — Никакого иного предназначения они не имеют. Именно поэтому умершим безразлично, по чьим обычаям их тело будет погребено. Умершим это безразлично, потому что чаще всего смерть дает освобождение от оков жизни в Забытом мире в разрыве с Сутью.

— Чаще всего? — переспросил Алексей, стараясь понять все, что говорит ему старец.

— Да. Именно чаще всего. Самоубийца не найдет освобождения, ибо самоубийство сродни попытке побега. И наказание последует более тяжелое. Да и умершие от старости не всегда исчерпывают чашу искупления за грехи свои. Им тоже нет до поры дороги к Сути.

— И кто же их удержит? — спросил Алексей с легким сарказмом.

— Ты ведь не о стариках подумал, а о себе… Есть стражи. Во всем большом мире есть много различных стражей. Стражи Абидоса, всевидящие грифоны, сторожат и иные города, где покоятся святыни или сама земля несет тайную энергию. Даже у Осириона было много могучих стражей. Но все эти стражи стерегут что-то от незваных гостей. Есть в мире и другие стражи, в обязанности которых входит охота на преступивших Закон. И ты лишь до времени их избегаешь. Пока невидим сам. Почти невидим. Пока с Сутью своей не объединился. Но недолго уже. Порядок все еще остается незыблемым. Так должно быть, так есть и так будет.

— Хочу еще спросить, — не унимался Алексей, сам не понимая, почему спрашивает все о том мире, который оказался лишь частью великого. — Ты говоришь, что кладбища лишь место захоронения тел. А как же общение с умершими?

— Общение? Где? — спросил старец с доброй улыбкой. — На кладбище? Это лишь желание видеть то, чего нет, и верить в несуществующее. Есть места, где вас слышно. Но они совсем не там. Они там же, где и во всем остальном мире, — в храмах и около святынь. И не важно, где прозвучит твой духовный крик — в православном храме, в мусульманской мечети или, скажем, в Стоунхендже. Тебя услышат. Вот только удостоят ли помощи…

— А как же гадания и прочие способы общения с духами умерших? — Алексей вдруг отчетливо вспомнил странный морозный вечер перед Рождеством, имевший место в его жизни чуть больше десяти лет назад. — С кем тогда общаются во время гаданий?