Крымская война

Лорд Каули — Кларендону, 29 августа

Пусть это останется между нами, но по словам де Лакура у него нет сомнения, что странное поведение лорда Стратфорда, как он это называет, связано с позицией, занятой Портой. Де Лакур говорит, что публично и официально Стратфорд следует полученным указаниям и призывает турецкое правительство одобрить Венскую ноту. В то же время он дает понять, что его частное мнение расходится с официально высказанной точкой зрения, и не использует свое личное влияние для достижения желаемого результата, хотя это в настоящий момент было бы весьма полезно. Кроме того, де Лакур утверждает, что в разговорах с близкими ему людьми лорд Стратфорд не стесняется в выражениях, осуждая все, что происходит в Вене, и заявляет о том, что война предпочтительней подобного решения, что положение Турции не оставляет желать лучшего и тому подобное…

Сэр Джеймс Грехем — Кларендону, 3 сентября

Я надеюсь, что вы не позволите втянуть Европу в войну только потому, что Каннинг полагает, будто он умеет писать лучше всех других, и решил запутать все дела в стране и за границей в надежде добиться триумфа собственного неумеренного тщеславия и столь же неумеренных антипатий.

Кларендон — Дж. Льюису, члену парламента, 12 сентября

Стратфорд, этот настоящий султан… делая вид, что повинуется полученным указаниям, дает понять туркам о своем расхождении с официальной точкой зрения, и те действуют соответственно.

На ком бы ни лежала вина, Венская нота обратилась в прах, и у царя осталась лишь одна, последняя возможность избежать немедленной войны — встретиться лицом к лицу с Францем-Иосифом. «Я люблю императора Австрии как собственного сына, — писал Николай. — Я знаю, что он будет моим союзником в усилиях положить конец бесчестному правлению на Босфоре и притеснению неверными несчастных христиан». Австрия, а за нею и Пруссия, по мнению Николая, могли оказать давление на Турцию.

К концу сентября Николай посетил Варшаву, Ольмюц и Берлин. В серии дружеских бесед с Францем-Иосифом и Фридрихом-Вильгельмом IV ему удалось убедить их в своей искренности настолько, что оба монарха согласились сократить свои регулярные армии. Вскоре после этого Австрия и Пруссия вообще отказались участвовать в каких-либо действиях, связанных с турецкой проблемой, что принесло облегчение им самим и российскому императору. Так обстояли дела на тот момент. Для царя больше не существовало вопроса о нейтралитете Австрии и Пруссии. Британия и Англия оказались единственными странами, продолжавшими поддерживать Турцию. Вот что писала королева Виктория о положении, сложившемся к началу октября: