Крымская война

При сложившихся обстоятельствах королеве представляется, что все риски, связанные с возможным началом войны в Европе, теперь ложатся на нас и Францию, и при этом мы не ограничили Турцию какими-либо условиями в отношении ее провокационных действий, способных эту войну инициировать. Выбор политической линии Константинополя отдан в руки ста двадцати фанатически настроенных членов дивана[79]

, и при этом они знают, что Англия и Франция взяли на себя обязательства по защите турецкой территории! Подобную власть наш парламент не может доверить даже британской короне.

Через несколько дней в том же ключе писал принц Альберт:

…совершенно очевидно, что турки получили стимул ни в коем случае не упустить возможности начать войну с Россией — более благоприятного стечения обстоятельств для этого шага они вряд ли найдут, поскольку весь христианский мир объявил о своей поддержке Турции и на ее стороне будут действовать вооруженные силы Англии и Франции.

В Константинополе Большой совет вновь встретился с султаном и был согласован текст ответа русскому царю. Если в течение пятнадцати дней русские войска не покинут территорию Дунайских княжеств, Турция будет считать себя в состоянии войны с Россией. Получив этот меморандум, Горчаков немедленно отверг содержащееся в нем требование. Четвертого октября Турция объявила войну России, и армии полумесяца двинулись на север, чтобы вступить в сражение с армиями креста.

Месяцем ранее англо-французский флот все еще стоял в Безикской бухте. Тревога за его безопасность росла, поскольку зимняя погода в этих местах весьма неблагоприятна и в конце октября ожидались сильные бури. В то же время отказ Турции принять Венскую ноту предполагал дальнейшие длительные переговоры. Еще до того, как Николай сообщил свое решение не соглашаться с турецкими поправками, Франция стала настойчиво предлагать Англии ввести флот в Дарданеллы. Такой шаг не только обеспечил бы безопасность судов, но и мог подтолкнуть царя к более быстрому согласию на изменения в тексте ноты. Несмотря на эти доводы, Кларендон и другие члены кабинета посчитали, что французское предложение находится в прямом противоречии с условиями Конвенции о Проливах. Было решено приказов о перемещении флота не отдавать и ждать — погода еще это позволяла. Однако объявление Турцией войны все изменило — кабинет принял предложение Франции, британский флот получил распоряжение присоединиться к французской эскадре и направиться в Константинополь. Интересно, что примерно за тридцать лет до этого Наполеон Бонапарт, находясь на острове Святой Елены, предсказывал: «Через некоторое время Россия заполучит Константинополь… Все проявления лести ко мне со стороны Александра были направлены на то, чтобы заручиться на то моим согласием… Полагаю, что если Франция и Англия когда-либо будут действовать в полном и искреннем согласии, то исключительно с предотвратить захват Россией Константинополя».

Николай остался в изоляции. Несмотря на дружественный прием, оказанный ему в Австрии и Пруссии, правительства Европы решительно объединились против него. Все более враждебным становилось и общественное мнение европейских стран. Это настроение нашло яркое выражение в беседе Наполеона III с одним из русских дипломатов, к которому французский император питал особое доверие.