Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина

После обычного светского обмена любезностями первыми, видимо, перешли к делу, “взяв быка за рога”, гости, попросившие Розенберга ходатайствовать перед руководством “Джойнта” о немедленном оказании материальной помощи и советским евреям, и другим нуждающимся в СССР. На что тот резко возразил: “Вы только просите, а толку от вас никакого! Вспомните – в связи с созданием еврейской колонии в Крыму мы ухлопали свыше 30 миллионов долларов, а что проку? Крым не ваш, вас оттуда выгнали…” Потом после паузы, призванной усилить эффект, произведенный его решительными словами, Розенберг, несколько смягчившись, продолжил: “…Если советское правительство разрешит заселение Крыма евреями, мы (“Джойнт”. – Г.К.) будем оказывать вам материальную помощь”. И произнес в конце концов мечтательно: “Роскошное место Крым. Черное море, Турция, Балканы…” Припомнив на суде эту последнюю, в чем-то, быть может, двусмысленную фразу, Фефер поспешил уточнить: Розенберг имел в виду только то, что Крым – завидное место для будущей еврейской республики, и прямого разговора о превращении Крыма в военный плацдарм против СССР (вопреки версии следствия!) не было.

В словах Фефера, положенных в основу данной реконструкции, присутствовала, разумеется, большая доля истины, в чем можно наглядно убедиться, сопоставив их с подлинным документом “Джойнта”, где отражено официальное отношение этой организации в 1944 г. к мнению Розенберга по поводу Крыма. К мнению, которое, безусловно, сложилось и результате встреч с Михоэлсом и Фефером:

“Г-н Розенберг настаивает на том, чтобы мы запросили г-на Киселева, советского Генерального консула в Нью-Йорке, о намерениях СССР – в надежде, что ‹Джойнт› сможет принимать участие в восстановлении там (в Крыму. – Г.К.

) еврейских сельскохозяйственных поселений. Позиция комитета (‹Джойнта›. – Г.К.) заключается в том, что сейчас преждевременно обращаться с запросами к советскому правительству с любыми планами поселения евреев в Крыму. Более того, с тех пор как ‹Джойнт› и другие организации затратили приблизительно 30 миллионов долларов на программу аграрных поселений евреев в Крыму и на Украине, есть опасность, что подобная дискуссия могла бы показать Советскому правительству, что столь огромная сумма вновь доступна. В 1938 г. ‹Джойнт›… был вынужден покинуть Россию по требованию советских властей…”

Как видим, Розенберг настаивал на немедленном возрождении былого сотрудничества с СССР, связанного с еврейской колонизацией Крыма, не особенно принимая в расчет официальное мнение руководства “Джойнта”, хотя и опираясь на поддержку своего влиятельного единомышленника, председателя Еврейского комитета Совета военной помощи России Луиса Левина[340]. Но, как предположил на процессе по “делу ЕАК” И. С. Ватенберг

[341], ранее живший в США и хорошо знавший амбициозный характер Розенберга, того “‹очень мало волновал… вопрос о создании Еврейской республики›. Крым его занимал только потому, что в свое время ‹Джойнт› туда вложил много денег, и он чувствовал, что потерял лицо в этом деле”.

Между тем, окрыленные многообещающими заверениями Розенберга, Михоэлс и Фефер сделали, как утверждает современный американский историк М. Мицель[342]

, ошибочные выводы, поверив в наличие у их американских партнеров по переговорам грандиозных планов сотрудничества с Россией. То есть попросту обманулись, приняв желаемое – гарантию американцев поддержать создание еврейской республики в Крыму – за действительное. Тем не менее, какая-то часть ответственности за это роковое заблуждение, несомненно, лежала и на Розенберге, одном из руководителей “Джойнта”. Не выразился ли его “особый подход” (о нем пишет тот же М. Мицель) к возможному еврейскому будущему Крыма в том, что в кулуарах он твердо заверил Михоэлса и Фефера: дерзайте, мол, добейтесь от своего правительства Крыма, и тогда мы окажем вам щедрую и обильную помощь? Возможно, его авансы и стали тем ultima ratio[343], который потом толкнул руководителей ЕАК на безрассудный поступок…»[344]