Крымские черви

– Может быть нудисты приютят тебя сегодня на своей стороне? – мелкие прилипшие ворсинки скатывались по ткани и не желали расставаться со штанами. Пришлось намочить руки в раковине и избавляться от них хитростью, основанной на законах физики.

– Ты полагаешь это выход? – Леня не спешил менять роскошной позы тела. Было видно что пыль, витавшая в воздухе и ворс с дивана нисколько не заботили его настроенную с ночи на поэтический лад особу.

– Почему бы и нет?

– А ты сам-то когда-нибудь туда захаживал?

– Я нет.

– И я нет.

– Должно быть это забавно, – представил Верезин – за просто так поглазеть на голых толстых нудистских теток.

– Ничего не выйдет.

– Почему?

– Если я увижу голого мужика – у меня пропадет всякий аппетит. А пить без заедания – это верная дорога к алкоголизму.

– Всякий раз, когда будет маячить обнаженный мужичок, смотри в другую сторону.

– А если их там много?

– Это бесполезный разговор – отмахнулся Верезин.

Спустив наконец ноги на пол, второй отправился к умывальнику, сдунул волосы с расчески и окропив глаза водою, принялся приводить себя в порядок.

Через полчаса, купив вина, сыра, хлеба и помидоров в гастрономе, Верезин остановился у выхода, чтобы позвонить Лиде Бойко и справиться о ее занятости на сегодня. Благовоспитанная девушка, которую Верезин безуспешно пытался затащить в постель с Нового года, ответила на звонок и с готовностью согласилась ехать на пикник. Эта ее готовность часто подкупала Митю. «Обезоруживала» – сказал бы его друг.

– Значит, мы заедем за тобой через десять минут. Неплохо, если ты будешь уже готова и нам не придется ждать до наступления Дня урожая.

– Приезжайте через пятнадцать. Я помогаю маме по хозяйству и раньше мне никак не успеть. Только спрячьте в сумку вино – отец дома, а он следит за мной как хамелеон!

– Зачет. – ответил Верезин, наблюдая за манерой друга торговаться на углу со старушкой из-за стакана семечек. – Мы так и сделаем. Собирайся поскорей. – добавил он и нажал «отбой».

– Все в порядке, – доложил он расплатившемуся с торговкой Васинцеву – Лида едет с нами.

– Тебе хорошо, а мне-то что?

– Не горюй. Я влюблен в эту девчонку с потрясающими длинными ногами, но тебе еще не поздно найти для себя сутулую конопатую будущую учительницу химии.

– Что сказала твоя пустоголовая красавица? – спросил Леня, отсыпав в подставленную ладонь Верезина семечек.

– Заехать за ней через четверть часа.

– Может быть ты хочешь заехать за ней один? А я тем временем возьму билеты на станции и буду ждать вас там. К чему мне пугать ее родителей своим небритым видом?

– Хорошо.– Верезин взошел с обочины на тротуар и посмотрел вниз по улице, не идет ли троллейбус – Только не отходи далеко от касс, чтобы мы не разминулись. И умоляю тебя не дегустировать портвейн до отправления, под предлогом заботы о нашем с Лидой здоровье.

– Договорились. – Васинцев растянул губы в улыбке и направился в сторону автобусной станции – Встретимся возле касс.

Едва только остался позади рубеж последней пригородной деревни, за окном «рейсовика» стало действительно красиво. Шедший по горному пути автобус с правой стороны был защищен от неба с его жарящим солнцем высоченной, клубящейся темно-зеленой листвою, стеной из самых разных деревьев и трав, чей напор ограждала от асфальта дороги в местах стоянок и пресных источников каменная изгородь. Слева же, насколько хватало глаз, простиралась до дальних, словно у горизонта, черных горных тушь пестрящая на дне квадратами и ромбами виноградников, безмежная пропасть, выливавшаяся у подножия своего в долину ухоженных садов. Голова шла кругом от подобных грандиозных картин.

  Не прошло с того момента и пятидесяти минут, как путешественники – Леня, Верезин и примкнувшая к ним Лида Бойко, вытягивая шеи и выглядывая из-за чужих голов, увидели вдали ровное, однотонное, но с переливами белых прожилок пространство морской воды, соединявшей мыс окунувшегося в нее горного хребта с чистой пленкой неба, растворяясь в нем волшебным образом абсолютно незаметно и сливаясь в панораму невиданного божественного холста, на котором плавали нарисованные белой краской маленькие ватные облачка.

  «Пляж закрыт! Вход запрещен!» – табличка была написана от руки бардовой масляной краской. Толстые неровные буквы на ней очевидно выводились наспех не предназначенной для письма широковорсной кистью. С двух заглавных букв «П» и «В» вниз, к краю белого металлического прямоугольника стекали несколько тонких струек, напоминавших кровь. На свободных полях таблички приютилось приписанное черным маркером сообщение – « Рэп здох. Панки…» – и далее шло неразборчивое чередование не слитных иероглифов, разбираться в которых ни у кого не было времени и желания.

– Что случилось? – Васинцев окликнул проходившего мимо загоревшего под трубочиста старика – Почему закрыли пляж?

Старик пожал плечами и ответил что не знает, но что дальше, минутах в пятнадцати ходьбы, есть еще один пляж и там полно народу.

– Яблоку негде упасть. – заверил молодежь старик – Если вам не занимали места, можете поворачивать домой, примоститься там совершенно негде