Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока

Но мы видели не только это. Мы бродили по обугленным руинам Сталино, еще пахнущим сгоревшим тротилом. Мы знакомились с победителями. Я видел русских солдат во время своего прошлого визита в Россию, и должен вам сказать, что сейчас они совсем другие. О нет, они не походили на бравых солдат с вербовочного плаката, они были чертовски уставшими, многие в бинтах… Я долго не мог вспомнить, кого они мне напоминали… Потом я вспомнил! Средневековая картина, святой Георгий стоит, попирая ногой шею убитого дракона. Он изранен и устал, его оружие иззубрено, но дракон мертв. Он победитель. Так же и эти бойцы, разгромившие и уничтожившие две германские армии, после чего (как нам уже доложили) в Германии был объявлен недельный траур.

– Ну, что скажете, Джеймс? – тихо спросил я полковника Рэндолла, когда наша машина разминулась с идущим по дороге русским батальоном.

– Сэр, – так же тихо ответил он мне, – это пока не «старшие братья», но они ими непременно будут. Обратите внимание, как много у них трофейного оружия и особенно пулеметов. И учтите, это была первая немецкая армия, полностью уничтоженная в ходе этой злосчастной войны. Полякам и французам в тридцать девятом и сороковом годах не удалось ничего подобного.

Те же русские в течение лета отчаянно сопротивлялись, иногда отбрасывая зарвавшиеся немецкие части контрударами, но иначе как катастрофой итоги той кампании назвать нельзя. Контрнаступление под Москвой было несомненным успехом, но решительной победы в этой операции Сталину достичь не удалось. Немцам удалось отступить в относительном порядке и закрепиться на рубежах, не таких уж далеких от большевистской столицы.

Хотя, – полковник кивнул в сторону оставшегося за нашими спинами батальона, – кто-то из этих солдат непременно мог встретиться со «старшими братьями». Говорить с ними о своих военных делах, пожимать руку, пить чай, как это принято у русских, из одного котелка…

– Джеймс, – спросил я его, – вы считаете это инфекцией?

– Почти, – ответил мне он, – только инфекцией не биологической, а скорее идейно-информационной. Ведь что такой большевизм? Это своего рода идейно-информационный вирус, который заставляет его носителя совершать невозможные вещи.

Есть народы, подверженные воздействию этого вируса, а есть устойчивые. Русские относятся к первым, а мы, англосаксы, ко вторым. Немцы стоят как раз посредине. Но у них, по счастью, свой набор вирусов. Борьба против союза большевистской России и большевистской Германии была бы для нас безнадежной. И вообще, картина распространения таких идей, как христианство, ислам, большевизм, фашизм, имеет сходство с течением эпидемии. Только вот заболевшие при этом не всегда делаются слабее, в некоторых случаях наоборот. «Старшие братья» – это своего рода супербольшевики.

– Откуда вы все это знаете, Джеймс? – без всякой задней мысли спросил я и добавил: – Как вы думаете, у нас, у американцев, есть свои «старшие братья»?

– Что касается эпидемий, – улыбнулся полковник Рэндолл, – в наш подлый XX век и они тоже могут быть оружием. Особенно идейные эпидемии, перевернувшие в 1917 году Россию, а в 1932 году Германию. Не стоит их недооценивать. Что же касается наших «старших братьев», то я на эту тему пока не думал. Если будет такая возможность, наши люди в Москве попробуют навести справки и составить для президента отдельный доклад.

Этот разговор состоялся больше суток назад. После него мы побывали еще в нескольких местах, включая разбомбленные русскими железнодорожную станцию и крупный аэродром. Увиденное утвердило нас в понимании масштабов той катастрофы, что постигла вермахт в этих краях.

И ведь после таких потерь немцы еще отчаянно сопротивлялись, дрались до тех пор, пока у них не кончились патроны. А некоторые группы эсэсовцев и сейчас продолжают скрываться в развалинах, ведя с русскими совершенно уж безнадежную борьбу. Эти дикари, русские и немцы, друг друга стоят в своем упрямстве. Не зря же до самой Революции немцы были единственной европейской нацией, представители которой охотно селились среди русских.

Вечером того же дня, засыпая под шум моторов в салоне самолета, я вдруг подумал, что теперь мир ждет совершенно другая история. И мне приснились мифические «старшие братья» русских – трехметрового роста, с горящими, как фары «Кадиллака», глазами и страшными клыками, торчащими изо рта.

Сразу же после полуночного прилета в Москву и прибытия в посольство я ознакомился со всей поступившей на мое имя информацией, а потом снова завалился спать. Полковник Рэндолл же прямо с аэродрома куда-то исчез и появился в посольстве только с утра.

Первое, что сказал ему я при встрече:

– Собирайтесь, полковник, и наденьте все свои побрякушки. Мы с вами идем на прием к Сталину. Меня предупредили, чтобы я взял с собой военного представителя моей миссии. – Я сделал паузу. – И подготовьтесь, будет обсуждаться практический вопрос наших военных поставок по ленд-лизу и прямых закупок промышленного оборудования за золото.

– Интересно, – покачал головой полковник. – А я вам могу кое-что сказать про «старших братьев»…