Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока

Генерал-фельдмаршал выглянул в окно. Растянувшаяся колонна, миновав мост через заснеженную реку, снова углубилась в лесной массив.

7 февраля 1942 года, 15:05.

Лесной массив на шоссе между Рославлем и Юхновым

Гвардии капитан осназа РГК Бесоев Николай Арсеньевич

Везде, где немцы появлялись со своей «цивилизаторской» миссией, они цивилизованно вырубали лес на пятьдесят метров по обеим сторонам дороги.

Тут тоже было что-то подобное. Лес вырублен, но местами ширина просеки не превышала пятнадцать метров. Здоровенная тридцатиметровая ель, упав после взрыва накладного заряда, должна с гарантией перекрыть проезжую часть. Танк через такую преграду прорвется, хотя и с трудом, а вот легковушка наверняка застрянет. Особенно «Хорьх»…

Вспоминаю инструкцию для британских и американских парашютистов времен высадки в Нормандии: «Если вы видите „Хорьх“ – немедленно стреляйте, в девяносто девяти случаях из ста вам попалась важная птица». В трех десятках метров от этой ели стоит еще одна, почти такая же высокая. У ее комля притаился такой же накладной заряд. Так сказать, импровизированная мышеловка для Гейдриха.

Парни уже с самого утра расставлены по местам, там, где должны остановиться голова и хвост колонны. Выставлены гранатометчики, которых прикрывают люди капитана Серегина. Вот слышен далекий звук мотора. Все, засада замирает…

К капитану Серегину мы прилетели уже за полночь. Большая поляна со всех сторон была окружена высокими елями. Там, под разлапистыми ветвями и натянутыми масксетями мы до поры до времени и укрыли наши вертушки. Капитан Серегин оказался невысоким коренастым офицером в заношенном белом маскхалате. Его люди казались копией своего командира, такие же суровые и немногословные. Этот район они «окучивали» уже больше трех недель, и поэтому им был знаком каждый куст и каждое дерево. Без лишних эмоций выслушав суть нашего задания, капитан Серегин не выразил никаких эмоций, будто он и его люди каждый день таскают этаких Гейдрихов пачками в штаб фронта. На самом же деле он уже решал про себя, какое место для засады будет наиболее подходящим.

По зимнему лесу передвигаться можно было только на широких и коротких охотничьих лыжах. Примерно в этих же местах в начале XXI веке была наша база. Мы, конечно же, осваивали лыжи, как узкие спортивные, так и широкие охотничьи, подбитые шкурой северного оленя. Биатлон для людей нашей профессии – естественный вид спорта. Но я не припомню, чтобы тогда, спрыгнув с лыж, можно было провалиться в снег по пояс или по грудь. Максимум по колено или чуть выше. Сдается мне, что природа за эти семьдесят лет изрядно потеряла в размахе и великолепии. Или же эта зима особо выдающаяся в смысле снежного покрова, и весной надо ждать бешеного половодья.

Из чего можно сделать два вывода. Во-первых, немцы практически не имеют шансов догнать нас на своих двоих. Во-вторых, любой из нас, кто потеряет или поломает лыжи, тут же сразу и безнадежно отстанет.

Для перевозки важных пленных мы имеем с собой четверо специальных саней-волокуш. В каждые сани могут впрячься два-три бойца. К счастью, нам не надо умыкать Геринга – на эту тушу потребовалась бы волокуша, которую тянет как минимум танк. Почему четверо саней, когда Гейдрих один? Гениальная фраза генерал-майора Бережного:

– Один пишем, три в уме… Товарищ капитан, там не только Гейдрих может быть достоин похищения – мало ли с какой важной шишкой он едет в одной машине. Обычный полковник из штаба группы армий «Центр» тоже тянет как минимум на «Красную Звезду». Даже если кроме Гейдриха никого не удастся поймать, то у тебя или у Серегина могут быть раненые. Это война, а не учения, и даже в состоянии крайней необходимости бросать своих нехорошо.

Ну, а уж если меня заставили взять эти санки, то по дороге к засаде мы по полной загрузили их оружием, боеприпасами и взрывчаткой.

– Тихо, – сказал я и прислушался – колонна приближается. Уже ясно был слышен лязг гусениц головного танка. Радист протянул мне гарнитуру с микрофоном, и я сказал в него: – Первый звонок.

Где-то далеко в небе эту фразу услышал капитан Покрышкин, и его Су-25, прекратив кружить в зоне ожидания, лег на курс, который должен был привести его к рубежу атаки над дорогой. Подкрыльевые пилоны Су-25 были оснащены блоками 80-мм НАРов. У пилота был только один категорический запрет – он не должен был обстреливать легковые машины. Как мы узнали от высотного разведчика, предполагаемое место нахождения нашей цели – середина колонны. Будет обидно, если Гейдриха разорвет на куски реактивный снаряд прямо на наших глазах.

Головной немецкий танк прошел мимо нашей засады, и я дал следующую команду:

– Второй звонок.

Вскоре в ответ прозвучало:

– Цель вижу, – и я вернул гарнитуру радисту. Теперь «третий звонок» прозвучит для немцев в исполнении лучшего советского аса всех времен и народов.