Крымский узел

Еще более резко выступил мэр Москвы Юрий Лужков, опубликовавший 1 ноября 1996 года в газете Известия статью под названием «Севастополь — российский город на крымском полуострове».[143]

В ней мер российской столицы делал акцент на том, что «…российская сторона должна ставить на переговорах с Украиной вопрос не об аренде Севастополя, а о точном соблюдении всех имеющихся законодательных актов, в том числе и Беловежских соглашений. В тексте договора между Россией и Украиной необходимо подтвердить российский статус Севастополя — части РФ, главной военно-морской базы российского ЧФ и включить соответствующий пункт в готовящийся договор о дружбе и сотрудничестве.[144] Именно с высказываниями Ю. Лужкова, сказавшего даже о возможности использования силы в отстаивании суверенитета России над Севастополем, были связаны наиболее жаркие баталии политиков.

Дело, однако, не ограничилось выступлениями отдельных лиц. Во время визита Л. Кучмы в Москву в конце октября 1996 года Госдума РФ приняла обращение, расцененное в Киеве как содержащее территориальные претензии к Украине. Кроме этого Госдума приняла новый Закон о запрете раздела ЧФ (не прошедший, впрочем, через Совет Федерации).

Очередной кризис во взаимоотношениях Украины и России, как отмечали практически все аналитики, отличался от предыдущих тем, что активное участие в нем приняли не только представители законодательной власти России, но и исполнительной.

Неожиданностью как в Москве, так и в Киеве стало решение Верхней палаты РФ Совета Федерации, объединяющем глав исполнительной власти регионов России, 5 декабря поддержать внесенный Ю. Лужковым проект решений по Севастополю. Выступая на заседании Совета Федерации, Ю. Лужков назвал действия Украины в отношении Севастополя «односторонними и противоречащими нормам международного права» и квалифицировал их как «аннексию части российской территории». За проект решений, вынесенных Лужковым, проголосовало 110 сенаторов, против 14, семеро воздержалось.[145]

Совет Федерации обратился с просьбой к президенту Б. Ельцину объявить мораторий на подписание органами государственной власти РФ каких-либо международных актов, касающихся вопросов раздела ЧФ, статуса Крыма и г. Севастополя, до окончания работы специальной комиссии Совета Федерации.[146]

На все подобного рода заявления украинская сторона отвечала не менее резкими документами. Следует сказать, однако, что даже в Украинском парламенте существовала группа депутатов, считавших, что Севастополь не является бесспорно украинской территорией. Например, депутат-коммунист И. Симоненко назвал украинские войска, находившиеся в Севастополе, оккупационными.[147]

Острые перепалки представителей законодательной власти России и Украины не могли не усложнить и взаимоотношений президентов двух стран, которые, следует сказать, даже в разгар кризиса дистанцировались от радикалов: МИД России время от времени подтверждал отсутствие территориальных претензий к Украине. Л. Кучма выражал уверенность в том, что проблема будет решена в духе дружбы и добрососедства. Тем не менее, сложности во взаимоотношениях двух стран препятствовали заключению между Россией и Украиной полномасштабного договора о дружбе и сотрудничестве. Визит Б. Ельцина в Киев для подписания такого договора планировался еще на март 1995 года, однако, всякий раз откладывался из-за того, что стороны не могли прийти к приемлемому решению по флоту и Севастополю. Кроме этого, довольно сложными оставались торгово-экономические взаимоотношения двух стран. Украина продолжала оставаться крупнейшим должником России за поставки нефти и газа (по различным подсчетам размер долга Украины колеблется от 3.5 до 4.3 млрд. долл.), причем тяжелое экономическое положение первой делало весьма сомнительным скорое погашение этой задолженности. В 1996 году возникли сложности в сфере торговли между двумя странами, обусловленные нежеланием Украины вступать в таможенный союз СНГ. Российская сторона ввела налог на добавленную стоимость на товары, ввозимые из Украины, затем жестко квотировала украинский экспорт спирта, сахара и других товаров. Все это наносило весьма чувствительные удары по украинской экономике. Стороны имели серьезные разногласия в вопросах долгов бывшего СССР, а также его банковских активов, проблемах делимитации государственной границы и т. д. В добавление к проблемам ЧФ и Севастополя, все это делало отношение между двумя странами весьма и весьма непростыми. Обозреватели были склонны считать, что в 1996 — начале 1997 года отношения между Украиной и Россией находились в «точке замерзания» и даже «были близки к конфронтации».[148]

Признаки «разрядки напряженности» появились лишь весной 1997 года. Подвижки были связаны с появлением нового фактора, который заставил, прежде всего, политиков России искать новые пути нормализации отношений с Украиной. Это был фактор НАТО.