Крыши и дороги (СИ)

— Понятно, — Джаред опустил голову. А потом тихо рассмеялся. — Ну... игры Высшей Лиги не обходятся без жертв? Правильно, Джефф? Наверное, просто... глупо быть таким наивным, так?

Джефф смотрел на него, остро и пронзительно.

— Джей, ничего по-настоящему важного я бы скрывать от тебя не стал. Люди часто гибнут, по самым разным причинам.

— У тебя пульс учащен, — бездумно сказал Джаред. — И глаза... ты не спал сегодня? Когда ты спишь вообще?

“Джей-Ти, сколько вы спите?” — спросила Алона Талл.

— Джей, я забочусь о тебе, — сказал Джеффри Дин Морган, его друг и опекун, — как умею.

И ведь это в любом случае было правдой. Почти правдой. Джефф никогда не уточнял, о ком он заботится. Что скрывается за словами “Джей, малыш”. Друг? Брат? Дорогая собственность компании? Надежное, управляемое орудие, которому не позволяют задумываться над тем, во что оно целит?

Как же хотелось поверить, что это случайность. Мало ли, почему Джефф не сказал правды. Мало ли что...

— Над чем ты работаешь?

— Просчитываю перспективы новых рынков.

— Всю ночь?

Джефф смотрел так тепло. У него частил пульс. Летун улыбался в ответ. В конце концов он прошел хорошую школу.

— Всю ночь сидеть над такими скучными вещами.

— Каждый развлекается, как умеет.

Секунду они смотрели друг другу в глаза, и Джаред не мог отвести взгляда.

— Иди поспи, Джей, — сказал Джефф. — Ты последнее время тоже мало отдыхаешь.

— Да, — сказал Летун. — Ага. Конечно.

Он протянул руку, взял чашку Джеффа, выпил кофе залпом, как воду, — и вышел.

Вообще-то рабочий день инспектора Бивера был закончен. Но, увы, он самым роковым образом забыл в кабинете шляпу.

Виноват, разумеется, был этот чертов стажер. Бивер ждал неприятностей с самого утра — с той секунды, как увидел на терминале отчет о поступлении его сотрудника в медпункт с огнестрельным ранением. Бивер ждал жалоб, угроз по интеркому, иска в отдел внутренних расследований, шума в новостях, чего угодно, но так и не дождался, и это нервировало больше всего. Коллинз талантливейше валял дурака, ссылался на хулиганов и с честными глазами требовал то водички, то сурового наказания за недописанный отчет. Поскольку ни о какой стрельбе посреди полицейского управления Биверу не докладывали, следовательно, хулиганы никак не могли помешать составлению отчета, но на попытку ткнуть стажера носом в этот факт последовало заявление, что такими мелочами просто никто не рискнул обеспокоить начальство. Во второй половине дня Биверу удалось узнать и о том, кто именно приволок Коллизна в медпункт, но на это нахальный мальчишка, радостно улыбнувшись, выдал о положительном влиянии личного знакомства сотрудников с потенциальными нарушителями общественного спокойствия и невинно попросил разрешения оное знакомство продолжить.

Биверу оставалось только орать, да в красках представлять, как он вышвырнет сопляка из отдела сразу по завершении стажировки. Чем он и занимался до конца рабочего дня — то есть Бивер был бы и рад отвлечься, но Коллинз постоянно крутился около его кабинета, а один вид этой рожи провоцировал инспектора перейти на повышенные тона.

В итоге он забыл свою шляпу — а что еще оставалось? И вернувшись, разумеется, обнаружил в кабинете посторонних.

Бивер замер под дверью. Свет нарушители не включали, но полицию, как и любую социальную организацию, не оснащали мелочами вроде звуконепроницаемых дверей, а парочка внутри позабыла о том, что не плохо бы контролировать громкость.

К тому же не было слышно новостной канал — значит, Коллинз где-то успел раздобыть пароль переключения интеркома в режим терминала.

— ...У вас вообще мозги остались, у обоих? — плаксивые интонации голосу стажера очень шли. — Кому сказал, дай мне стереть отчет!

— Спокойно! — отозвался другой голос, мальчишеский, но уверенный. — Я сказал — дождемся, значит, дождемся!

— Нахрена я с вами связался, с обоими!

— Не ори, придурок!

— Буду орать, и пусть тебя это раздражает! Почему я один должен мучаться?

Бивер подавил естественное желание ворваться в кабинет и придушить паршивцев. Желание достать пистолет он тоже подавил — кто там с Коллинзом, догадаться было несложно, а при детях оружием не размахивают. Даже при таких опасных детях. Особенно при таких опасных.

Тем временем парочка дождалась: в кабинете что-то стукнуло, упало, и приятель Коллинза медленно, и, как ему наверняка казалось, солидно произнес:

— Ты опоздал.

— Я не оговаривал точное время, — отозвался третий голос, и Бивер едва не выругался вслух — так он и думал! Не узнать этого... попугая было все равно, что не узнать Алону Талл.

Совсем обнаглели!

— А мог бы и оговорить, — рявкнул тот, кто наверняка был Котом. — Корона бы с головы не свалилась!

— Отсидел задницу? — не остался в долгу Летун. — Инспекторское кресло такое жесткое?

“Ты не представляешь насколько”, — мрачно подумал Бивер.

— Все глаза проплакал, тебя дожидаючись! — провыл Кот. Коллинз застонал:

— Ребята, мне вас наедине оставить? Прямо сейчас? Или, может, сначала мы быстренько заглянем в отчет Спейта, сотрем его к чертовой бабушке, а потом уже — наедине?