Ксапа хулиганка

— Мне надо, чтоб вы убедили Медведева раскрыться перед надзорщиками.

Спасение целого народа — это же гуманитарная акция!

— О чем они? — шепотом спрашивает меня Жамах.

— Думают, как спасти твой народ. И Сепняков. И Заречных.

— Зачем нас спасать? Мы и так неплохо живем.

— То-то я смотрю, у всех ребра выпирают. А зимой что будет?

Жамах хочет возразить, но окидывает своих подруг оценивающим взглядом и прикусывает губу.

* * *

Провожают нас всем обществом. Убеждали Жамах остаться, но она отговорилась тем, что в моем ваме остался ее сын. И вообще, она теперь женщина семейная.

Врачи говорят, что через неделю навестят Кочупу, посмотрят, как его рука.

Неожиданно вперед выходит один из охотников, прилетевших с нами на вертолете. Подзывает степнячку, с которой провел ночь Сергей, берет покрепче за волосы на затылке.

— Женщины сказали, тебе понравилась моя девка. Возьми ее себе, — и толкает степнячку под ноги Сергею. Девка, я бы сказал, очень охотно перекатывается по земле и садится у ноги Сергея. Поворачивает к нам испуганную и одновременно довольную физиономию и обеими руками обхватывает ногу Сергея.

— Нафига мне столько счастья? — растерянно произносит Сергей.

— Он спрашивает, кто теперь будет согревать твою постель? — хихикнув, переводит Жамах.

— А-а, еще одну отловлю, — беспечно отмахивается охотник.

— Доигрался, охламон? — шипит Ксапа. И в полный голос командует:

— По машинам!

— Жамах, скажи ей, чтоб за вещами сбегала, пока я движок прогреваю, — просит Сергей. Девчонка убегает с такой скоростью, что только пятки мелькают. И с такой же скоростью возвращается обратно, прижимая к груди объемистый сверток.

— Не удалось… — бормочет Сергей, щелкая рычажками и оживляя машину.

— Ну что, презренный рабовладелец, что будешь делать со своей движимостью? — не отстает от него Ксапа.

— Отвезу домой к маме с папой, сдам под расписку родителям.

Взлетаем одновременно с белым вертолетом, красиво разворачиваемся и ложимся на курс. Тут оказывается, что степнячка категорически не хочет домой. Сергей был добр с ней, теперь он ее хозяин, и она его не бросит.

Он молодой, сильный, ему нужна женщина. Он будет ей доволен, его вам всегда будет чистым, его одежда всегда будет аккуратно и прочно сшита и чистая. У него всегда будет сухая и теплая запасная одежда. Она очень быстро выучит язык, ей ничего не надо повторять два раза.

И все это — через Жамах-переводчика. С шутками и комментариями.

Ксапа сердится, у Сергея ухо красное, с которого наушник сдвинут, а нам весело. Даже Платон улыбку спрятать не может. Степнячка такие жалобные гримаски строит. Один раз за руку Сергея схватила, мы все попадали, кто на кого, потому что вертолет дернулся и наклонился.

А почему Ксапа сердится? Отвожу ее в хвост салона, так и спрашиваю.

— Ты чего сердишься?

— Я думала, Серый на Мечталку глаз положит. А он, гад, на стороне девку нашел.

Так бы и сел, если б уже не сидел. Хотя, если подумать… Сергей Мечталку обижать не станет. А если у нас голодно будет, к своим родителям отвезет. Чудики не голодают. И вообще, полезно с чудиками породниться.

Может, он научит Мечталку вертолетом управлять?

— Не волнуйся. Степнячка — три полоски. А Мечталка женой будет.

— Щас как тресну! — еще больше распаляется Ксапа. — Я что, зря целый год вам, бестолковым, доказываю, что рабства не должно быть? И что от родного мужа слышу?

Думал, заплачет. Но нет, успокаивается, за руку берет, объяснять начинает:

— Клык, пойми, у нас деления по полоскам нет. Законом запрещено.

Все равны. И двух жен нельзя иметь.

— Двух жен нельзя, а Михаил говорил, жену и любовницу — можно!

— Я его убью когда-нибудь, — и все-таки, шмыгает носом.

— Клык, ты зачем Ксапу обижаешь, — подсаживается к нам Жамах.

— Не знаю. Я, наоборот, успокоить хотел. Ксапа не хочет, чтоб у Сергея две женщины были. Говорит, им нельзя.

— Ну почему же нельзя? — Жамах обнимает Ксапу за плечи, прижимает к себе. — Вот хоть Клыка возьми. Нас у него двое, и кому от этого плохо?

Ксапа опять шмыгает носом и обнимается с Жамах.

— Всех убью, одна останусь, — звучит жалобно и совсем не убедительно.

— Ну чего она к Серому прилипла? Почему домой не хочет?

— Это я, наверно, виновата. Ваши степнячки просили, если кого из ихних увижу, о новостях расспросить. Ну, я расспросила, а потом сама рассказала, как хорошо здесь степнячкам живется. Все при мужиках, детей в голодный год никто топить не заставляет, зимой не голодают… Ты прости, что так получилось.

* * *

Назад летим быстро. Встречают нас всем обществом. Степнячка, которая сидит в пилотской кабине рядом с Сергеем, сначала пугается, потом вдруг радуется чему-то, даже на месте подпрыгивает, указывая рукой вперед. Я смотрю — ничего особенного. Баламут со своими девками стоит. Лава нам машет, Туна ребенка грудью кормит.

Садимся. Не успевает винт остановиться, как у дверей столпотворение.

Все сразу спрашивают, выйти не дают. Лава с Туной, как степнячку замечают, ребенка Жамах суют, в кабину лезут. Ребенок плачет, что от титьки отняли.