Ксенотанское зерно

— Запомните, ваше величество, — Подмастерье повернулся к бледному королю, — сегодня я был на вашей стороне. Но если… — Он наклонился к королю: — Если в нашей стране вдруг станет слишком много Порядка, если у нас вдруг появится еще один тиран… Я стану врагом. — Подмастерье выпрямился и улыбнулся: — А сейчас нам лучше попрощаться, ваше величество.

Он ушел в стену, и «стекло» лопнуло и исчезло.

В дверной проем ввалились и попадали на пол гвардейцы. Зашевелились, недоуменно озираясь, Август и отец Тестудос. Уронил на пол бокал цу Гольденберг.

— Ну что, — обратился к нему король, — ваши сторонники погибли. Хотите сохранить свои деньги? Переходите на мою сторону.

— Деньги… — Цу Гольденберг уже пришел в себя и оценил ситуацию. — Деньги — это хорошо. Но у меня есть свои причины ненавидеть тебя…

Гольденберг выстрелил в короля из пистолета. Маленького, ранее спрятанного в одежде.

На мгновение зал превратился в застывшую картинку: цу Гольденберг, вытянувший руку с пистолетом, гвардейцы, бросившиеся к королю, дернувшийся отец Тестудос…

Король взмахнул рукой и поймал пулю. Поднес к глазам зажатый между двух пальцев свинцовый шарик…

— Не золотая. Не сработало.

Глава 49

— Я рад! Я очень рад, что вы все собрались здесь! Мы! Мы собрались!

Принц Дитрих и в самом деле был счастлив. Еще бы: прожить всю жизнь в лесу, в замке барона цу Шварцвальда, который даже не пытался сделать вид, что он его настоящий отец. И вот сейчас, не на склоне лет, на заре юности, он, Дитрих цу Роттенблюм, свергнет проклятого короля Вальтера и сам станет королем! И будет править, долго и мудро.

Как и полагается восторженным юнцам, Дитрих хотел, что доброе правление зависит исключительно от личных качеств короля, забота которого заключается только в том, чтобы сидеть на троне и отдавать приказы. Естественно, мудрые. Где вы видели юношей, которые не считают, что с легкостью справились бы с любым порученным им делом? Вы им только дайте возможность, а уж они науправляют, уж они порулят…

Даже сейчас Дитрих успел убедить не только толпу, но и самого себя, что король Вальтер уже благополучно свергнут.

— Долго, — выкрикивал принц, — слишком долго мы все стенали под пятой кровавого тирана!

Спроси кто-нибудь принца, в чем именно заключалось «стенание», он бы не ответил. Ему просто не нравился король Вальтер. Разве это не повод для свержения?

— Но вот, вот наступил счастливый день! Короля больше нет!

— Да!!! — завопила толпа.

— Все! Все довольны, что злодея и колдуна больше нет на троне!

— Не все, — пронесся над площадью зычный голос.

Человеческая масса замерла, люди завертели головами, пытаясь увидеть, кто пошел против воли самого страшного и деспотичного властителя.

Против толпы.

— Не все, — продолжал голос. — Я недоволен.

Над каменными перилами балкона появился человек. Нет, не сам король, как втайне испугались некоторые, не шварцвайсский монах, не королевский гвардеец. Вообще не дворянин.

Молодой крестьянин, в обычной крестьянской одежде: штаны, черная жилетка, белая рубаха; светлые волосы под шапочкой-ермолкой.

В большом зале бывшей фехтовальной школы гвардейцы наводили порядок.

Вынесли изрешеченное пулями тело цу Гольденберга, человека, когда-то загадавшего у Колодца желаний огромную гору золота. Золото у него было, но счастья оно не принесло.

Несколько человек лопатами загружали на носилки черную пыльную труху, оставшуюся от Грибного Короля. Пыль поднималась в воздух, пахло гнилью.

— Никогда больше не буду есть грибы, — скривился Август цу Гроссабгрунд.

— А я буду, — хищно ухмыльнулся отец Тестудос. — Еще как буду.

Король Вальтер стоял у окна. Он глядел на беснующуюся толпу, задумчиво покручивая в пальцах свинцовую пулю.

— Ваше величество… — тихо подошел аббат.

— Да вот, думаю, — невпопад произнес король, — что мне с этими героями делать? Плесень из их голов, как оказалось, никуда не делась. Не расстреливать же их, в самом деле… Кстати, что с герцогскими ведьмами?

— Отец Куникулус…

— Надеюсь, он справится?

— Конечно, — аббат позволил себе улыбку, — они же девушки. Вот только зачем они нам?

— Как это зачем? Мужской монастырь у меня есть, а женского нет.

— Ты кто такой? — прошептал Дитрих.

— Меня зовут Якоб Миллер. — Голос крестьянина был громок. Он не собирался скрывать свое имя. — Я из Черного Холма, и я — за короля Вальтера.

— Ты за короля?! — В представлении Дитриха быть союзником Вальтера мог только дурак или умалишенный.

Якоб, не обращая внимания на принца, обратился к толпе:

— Раньше я думал, что не нахожусь ни на стороне короля, ни на стороне его противников. Я думал, что могу остаться в стороне. Но я вижу, что здесь и сейчас — только две стороны. И я — за короля.

— Да он купленный! — выкрикнул из толпы молодой дворянин.

— Купленный кем? — Голос Якоба покрыл поднявшийся было гул. — Королем? Зачем ему покупать крестьянина? Или вы думаете, это он привел меня сюда? Так нет, я сам пришел.