Читаем Ксенотанское зерно полностью

Ксенотанское зерно

Несколько слуг бросились к гвардейцу, посчитав его легкой добычей. Один рухнул, с кинжалом в горле, зазвенели шпаги в схватке.

— Рудольф?

— Нет!

Выщербив лестницу до середины, Якоб двинулся на пятерку слуг, держа в каждой руке по каменной дубине. Дубинки вращались, гудя.

Слуги попятились. Им бы очень пригодились пистолеты, на худой конец арбалеты… Но — увы.

Противник Рудольфа упал, заливаясь кровью. Сам гвардеец упал на колено.

Треск!

Второй, бросившийся было на противника, отлетел, сбитый дубиной Якоба. Рудольф уперся кулаками в пол, тяжело дыша. Потянулся к шпаге…

Якоб метнул последнюю балясину, пришибив еще одного слугу, и бросился вниз, к Рудольфу. Четверка слуг ринулась за ним и превратилась в тройку: гвардеец бросил шпагу, как дротик, и сумел убить одного врага.

Слуги глупцами все же не были: оценив потери, они отступили и рванули за подмогой, скрывшись за дверью балкона. К счастью, не той, за которой были девушки.

— Сколько их еще в здании?

— Шестеро, — быстро подсчитал Якоб.

— Откуда ты знаешь?

— Лотта сказала.

— А она…

— Ребята… Ой!

Ирма, выглянувшая было, захлопнула дверь: из второй двери выскочили слуги Короля во главе с Леонардом.

Принц Дитрих продолжал в это время выступать с балкона дворца перед толпой. Если бы был жив Грибной Король, который мог связаться с любым из своих слуг посредством белой пряди грибницы… Тогда принц бы понял, что за его спиной — враг. Но Король был мертв. И принц был спокоен.

Якоб с Рудольфом быстро отступали к стене рядом с окном.

— Вот это да, — оценил Леонард масштабы побоища. — Прикончим их, ребята!

Они бросились на наших героев. Вернее, трое бросились, а трое, которые уже видели, на что способен босоногий крестьянин и избитый гвардеец, чуть задержались.

— Зелень красная, бирюзовая! — Якоб понял, что под рукой ничего такого метательного не было. Хотя…

— Куда?!

Якоб прыгнул вперед, чуть ли не под клинки шпаг, и дернул за край ковровую дорожку на лестнице. Зелень!

Вместо того чтобы сбить с ног противников, дорожка порвалась.

Думать было некогда.

Якоб отмахнулся от слуг дорожкой, запорошив глаза пылью и им и себе. Несколько раз отпрыгнул в сторону, кашляя и протирая глаза.

Рудольф, успевший подскочить, несколькими точными ударами прикончил двоих. Трое других слуг, которые спускались вниз по дальней лестнице, бросились вверх, увидев приближающегося Якоба. Поздно — тот успел добраться до балясин. Каменная бита сбила с ног всех троих, а вторая прошлась по головам, проламывая черепа.

Неожиданно оставшись один, Леонард отступил на балкон.

— Хозяин! — крикнул он. — Хозяин!

Ответа не было. По одной лестнице к Леонарду приближался хромающий и покрытый кровью Рудольф, по второй — Якоб, с окровавленной каменной дубиной в руках, похожий на горное чудовище.

— Вы все, — Леонард взмахнул шпагой, — вы все заплатите за это! Король Дитрих прикажет и вас повесят! Вас…

Он захрипел и упал вниз лицом. Из спины торчала рукоять кинжала. Позади зажимала рот руками бледная Ирма.

Парни подбежали к ней:

— Это ты его?

— А где ты взяла кинжал?

— Лотта нашла… — Ирма дрожала крупной дрожью.

— Молодец, — покачал головой Якоб.

— Но это неправильно…

— Правильно. Он мог вбежать в дверь, и тогда кинжалом вы бы от него не отбились.

— Но в спину — неправильно…

— Неправильно, — вздохнул Якоб, — нечестно. Но очень часто, пока правильные люди размышляют, честно или нечестно бить в спину, неправильные бьют не раздумывая.

— Смотрите-ка, — герцог указал за спину короля, — ваши прихвостни пытаются вас спасти.

За слоем «стекла» было видно, что гвардейцы и монахи, видимо, сумевшие разогнать слуг Короля, бьются, пытаясь пробить преграду и спасти своего короля.

— Пусть стараются.

Гвардейцы отчаянно лупили в «стекло» кулаками, рубили шпагами, что-то пытались сделать монахи.

Безуспешно.

— Да, сегодня один из нас умрет, ваше бывшее величество. Но это буду не я. Амулет вас не спасет.

Герцог поднял руки.