Потом спрашивали про модель, насколько она устойчива, и пришлось разъяснить, что у меня зачаточный вариант, который необходимо по мере накопления фактического материала и, особенно, наблюдений на новых ОМП совершенствовать, а вместе с ним и комплекс поисково-картировочных методов и методик работ и задач геофизических исследований. Кто-то, ни черта не поняв или прохлопав ушами, в отчаяньи спросил, какие аномалии по модели являются наиболее перспективными, и я его успокоил, ответив, что никакие, и все нужны для комплексной расшифровки. Ещё спрашивали…
А потом начались, да ещё без перерыва, разгром, раздрай, раздолбай и лёгкое издевательство. Наше активное научно-производственное сборище с одинаковым энтузиазмом вначале поверило в меня и мои идеи, а в конце так же дружно разуверилось. У нас любят не созидать, а разрушать, и поэтому с нескрываемым удовольствием давят выскочек-умников, особенно с подачи начальства. Один расшумелся, что у них отрицательные магнитные аномалии в комплексе со вторичными геохимическими ореолами являются надёжным признаком оруденения, но когда я спросил, сколько они дали месторождений, предпочёл отмолчаться. Другой долго и туго долбил, что только аномалии ЕП в совокупности с геохимическими ореолами отображают рудные объекты, но и он не мог похвастаться промышленными рудными телами. Тогда оба вперебивку заорали, что я не геофизик, а враг геофизики, и таких молодых да ранних надо давить в зародыше, чтобы они не мешали нормально работать. Но были и такие, кто, допуская издержки молодости и отсутствие практической квалификации, призывали прислушаться и использовать здоровое начало гипотезы, заключающееся в моделировании геологии месторождений и физических полей в качестве опоры при выстраивании политики поисков. Однако, больше было всё же тех, кто обещал вывести прохиндея на чистую воду и уничтожить в зародыше вместе с зачатком пресловутой модели. Скандальчик постепенно перерастал в скандал. Одни хотели работать, чтобы заниматься разумными поисками, другие — их было большинство, — чтобы зарабатывать легко и много, не задумываясь о поисках. Не остался в стороне от общего возбуждения и наш мыслитель.
— Конечно, — начал он авторитетно, и все примолкли, внимая местечковому оракулу, — предлагаемая гипотеза не более чем авантюра. Но в каждой авантюре всегда есть рациональное зерно, которое следует отделить от плевел и выращивать, но не нашими мизерными силами, а где-нибудь в научно-исследовательском институте, выделив ему для этого необходимые средства. — А он, Коган, конечно, постарается, чтобы хлебное задание попало московским друзьям. «Правильно», — поддакнул неоперившийся учёный с первого ряда. — А нам, производственникам, — продолжал Лёня, — целесообразней, чтобы ускорить поиски, не тыкаться по мелочам, ориентируясь на необоснованные идеи, а наращивать комплексные площадные исследования. Кесарю — кесарево: геофизики должны заниматься геофизикой, передавать полученные материалы геологам, а те — проверять выявленные аномалии геологическими методами. Уверяю вас — все будут довольны. — Присутствующие явно были довольны, что и выразили в дружных аплодисментах. Главное, не надо напрягаться и думать, что получится — паши да паши, да спихивай с конвейера.
— Всё это хорошо, — соглашается Антушевич, отвечающий в экспедиции за геологическую эффективность работ, — найдётся месторождение, обязательно найдутся и многочисленные первооткрыватели. А кто будет в ответе за отсутствие результата?
— Природа, — не задумываясь, определил Коган.
— То есть, бог?
И все обрадовались, найдя крайнего.
— Следуя твоей логике, что геофизикам — геофизика, — продолжает главный геолог, — возникает законная мысль об изъятии металлометрической съёмки из комплекса геофизических методов. — Все недовольно загудели. — А без металлометрии на оставшийся объём геофизики и техруки не нужны. — Загудели ещё гуще. — Кроме того, — тянул своё Игнат Осипович, — деньги нам дают на поиски, на конечный результат, а не на картирование, и подменять одно другим, имейте в виду, никто не собирается. — И я подумал, что бывают и евреи настоящими русскими.