Кто не думает о последствиях…

— Правильно делаешь, Русланчик, — улыбнулся Джебраилов. — А у меня не получается по-другому. Во власти все пьют, а если кто не пьет — сразу подозрение: почему так? Может, думает о тебе плохо, дружить не хочет? Или замышляет что-то недоброе? Или подставить собирается?

Он высоко поднял бокал:

— Пусть Аллах благословит наши планы!

— Аллах запрещает пить, — глядя в сторону, буркнул Оловянный.

Гарун со вкусом опустошил бокал, игнорируя серебряную вилку, взял кусочек мяса рукой, отправил в рот.

— Не совсем точно, племянник! Аллах запрещает пить вино! А насчет водки и коньяка запретов нету!

— А если бы были? — испытующе глянул Оловянный. — Тогда бы не пил?

— Конечно, нет! Но тогда можно было бы пить виски. — Гарун засмеялся. — Всего не предусмотришь! Как политик и хозяйственник я это хорошо знаю. Попробуй шашлык. Он приготовлен по всем правилам, из левого бока молодого черного барашка…

Оловянный считал, что между левым и правым боком никакой разницы нет, да и от цвета шкуры вкус мяса не зависит, но высказывать свое мнение не стал: слишком много возражений — признак неуважения. Он был голоден и с удовольствием набросился на мясо, лаваш, овощи…

— Как здоровье тети Патимат? — осведомился он, несколько утолив голод.

— Слава Аллаху! Только за детьми скучает. Особенно за Саидой.

Дети мэра учились в Англии, да там же и остались на постоянное жительство. Может быть, поэтому Гарун так хорошо относился к племяннику, который не только находился рядом с ним, но и вел борьбу за правое дело.

— Попробуй чуду…

— Спасибо, обязательно, — кивнул Руслан. — У вас на рынке хорошую самсу делают.

— У нас? Никогда не пробовал. Где именно?

— Как идти от конторы к заднему выходу, по левой стороне. Там старик-ногаец, его сразу видно…

— Надо будет послать кого-то, или самому заехать… Заодно нового директора навещу, Казбека Османова… Пусть знает, в чью сторону смотреть! Дибир и Ризван, собачьи дети, только Мытаря слушались, ему деньги отстегивали, думали, он их всегда выручит, от всех защитит…

— И чуду хорошие, — похвалил Руслан. — Есть один вопрос, дядя.

— Какой вопрос? — насторожился Великий Гарун. Он не очень любил неожиданные вопросы.

— Ко мне обратился Исраил Насруллаев из Узергиля. Знаешь его?

— Кто же не знает Абрека? — улыбнулся мэр. Настороженность прошла — то, что связано с рядовым амиром, не могло его взволновать.

Оловянный удовлетворенно кивнул.

— У них «зачистку» сделали, все село перевернули, людей арестовали, компьютеры забрали, на кладбище взрыв устроили… Беспредел, короче!

— Разве в нашей республике кого-нибудь удивишь беспределом? — Великий Гарун горько вздохнул. — В Дагестане должен быть твердый хозяин, который не будет плясать под дудку Москвы! А этот, нынешний… Он и нашим, и вашим… Но мы с ним друзья, а если вдруг пришлют нового, то неизвестно, как все обернется… Хотя не думаю, что там пойдут на такой шаг!

Великий Гарун многозначительно ткнул указательным пальцем в небо и выпил.

— Они блокировали село, забрали брата Абрека, его специалистов и нескольких бойцов, — неторопливо продолжил Руслан. Он знал, что дядя при каждом удобном случае не прочь намекнуть, что именно он должен возглавить республику. Но сбить его с мысли было трудно. — Исраил попросил меня ему помочь. Но оружием тут не поможешь. Поэтому я прошу тебя. Это поддержит мой авторитет, да и Абрек будет нам обязан…

— Наверное, это связано с московским взрывом? — нахмурился Великий Гарун.

— Наверное.

— Тогда мне лучше не вмешиваться, чтобы не привлекать к себе внимания… Это слишком громкое дело!

— Но что же делать? Абрек обратился ко мне, если я ничего не сделаю, мой авторитет упадет…

Великий Гарун надолго задумался.

— Я вижу только один путь, — наконец сказал он. — Инициатива должна идти снизу. Народные сходы в нескольких районах, волнения… Только без крови!

Он внимательно посмотрел на племянника, и тот кивнул.

— Письма в Махачкалу и в Москву, статьи в газетах… Я не могу поддерживать боевиков, но я не могу не поддерживать свой народ! На возмущение простых людей я смогу отозваться и выступить против беспредела федеральных сил, в защиту земляков! Ты сможешь организовать народное возмущение?

— Хорошая мысль, дядя! — широко улыбнулся Оловянный. — Конечно, смогу!

— Ну и хорошо, — кивнул Великий Гарун. — Кушай шашлык! А я еще немного выпью…

— Спасибо, дядя. — Оловянный взял еще кусок мяса. Он был доволен разговором. — Ты выбрал самое красивое место!

— У нас самая красивая республика, — согласился Великий Гарун. — Только в ней надо навести порядок!

— Это точно…

Зубаир в очередной раз наполнил бокал и, наклонившись к уху хозяина, что-то прошептал. Тот добродушно засмеялся.

— Руслан, про тебя и твоих людей уже легенды ходят. Вот мои орлы хотят на них посмотреть. Можешь им сказать, чтобы вышли из машины?

Оловянный исподлобья взглянул на Зубаира. От этого взгляда видавший виды аварец поежился.

— Они что, обезьяны, чтобы на них смотреть? — тихо спросил он. Но слова прозвучали громко, как выстрелы. Тем более что выстрелы могли последовать сразу же за сказанным таким тоном. — Это неуважение к моим друзьям…