Кто не спрятался…

Он еще раз поблагодарил ее, вернулся к пикапу и поехал к дому Даустов на Сидар-хилл-роуд. Он чувствовал себя пчелой, жужжащей над мрачным, мертвым цветочным садом. На этот раз он припарковался перед домом, вышел из машины и увидел, что стоявшие у стены матрас и пружинная сетка от кровати исчезли, хотя ржавая стиральная машина осталась. Их место заняла новенькая газонокосилка, из тех, на которых нужно было сидеть. Клочковатый газон был недавно подстрижен и засеян. Ладлоу помнил, что в прошлый раз звонок не работал, но все равно нажал кнопку. На этот раз он сработал.

Как и прежде, внутренняя дверь открылась, и за дверным экраном возник Дауст, серый человеческий силуэт на фоне темного коридора. Как и прежде, на нем была футболка и темные бесформенные брюки на подтяжках, его повседневная униформа.

— Снова вы, — сказал он.

— Питер дома, мистер Дауст?

— Нет. Он в Кейпе. А что?

— Прошлым вечером отправился на праздник?

— Да, на праздник. А что?

— Полагаю, вы не слышали. Прошлой ночью мой магазин сгорел. Кто-то его поджег.

— Надеюсь, вы имеете в виду не то, что мне кажется, Ладлоу. Потому что Пит провел всю ночь с Маккормаками и множеством других людей. Мой мальчик не имеет к этому никакого отношения. Не может иметь.

— Он часто у них ночует? Они такие хорошие друзья?

Дауст покачал головой.

— Нет. Первый раз. — Словно его оскорбили, словно он по-прежнему обижен на Маккормака за его деньги и власть. — Они позвали его в первый раз. Специально на праздник. И что с того?

Ладлоу надоел этот грубый толстяк с его «что». Он отлично понимал, что происходит. Пита позвали для того, чтобы у него было алиби, точно так же, как праздник удачно устроили, чтобы обеспечить алиби всем прочим. Разумеется, доказать это было невозможно. Никакими силами ада. Как заметила Карла, Маккормаку хватило бы пары телефонных звонков. Кому-то, кто не собирался

на праздник.

— Я вижу, вы занялись домом, — сказал он, покосившись на газонокосилку.

Дауст непонимающе уставился на него. Ладлоу нажал кнопку звонка, и изнутри донеслось жужжание.

Мужчина за экраном неловко пошевелился.

— Ну да. Давно пора. Сами видите.

— Точно. Вижу. Только подобная газонокосилка стоит недешево. А я слышал, что вы сидите без работы.

— Неужели? Значит, вы ослышались!

Теперь Дауст разозлился и стал выглядеть надутым и виноватым. Чувство вины было очевидно. Но Дауст был не из тех людей, что дают волю угрызениям совести. Только не когда речь идет о наличных. Ладлоу захотелось пробить кулаком дверной экран и врезать ему по лицу.

— Дайте угадаю, — сказал он. — Маккормак нашел вам занятие, дал работу, верно? И, может, небольшой бонус сверху.

— Иди к черту, Ладлоу! — рявкнул Дауст и захлопнул дверь.

Ладлоу вернулся к своему пикапу. Он снова испытывал беспомощность и гнев. Он подумал, что сгоревший магазин не имел значения. Сгоревший магазин был всего лишь способом вывести его из себя, и этот способ не сработал.

Значение имело все остальное, то, что он увидел прошлой ночью в огне, и в конечном итоге значение имел пес и то, как он умер. Ладлоу знал, что нужно сделать; возможно, какая-то его часть нуждалась в этом с самого начала. Если другие не видели для этого никакого повода, для него самого повод был ясен как день.

Как и повод, в котором нуждался мальчик. Или его отец.

Он сел в пикап и поехал домой.

Часть 3

Рэд

24

Он подошел к подножию дерева с лопатой в руке и одеялами под мышкой.

Положил одеяла и начал копать.

Земля была еще мягкой. Вскоре он добрался до тела пса. Положив лопату, опустился на корточки, чтобы счистить грязь руками в перчатках. От пса пахло кошмарной сладостью, забивавшей аромат свежей земли.

Пес словно съежился в своей шкуре. Личинки ползали по грудной клетке и лопнувшему животу, и Ладлоу как можно тщательнее стряхнул их с грязного рыжего меха. Искалеченная голова по-прежнему была обмотана рубашкой, но даже рубашка показалась Ладлоу тоньше и призрачней. Казалось, события у реки произошли много лет назад, и осталось только это почти незнакомое тело, давно покинутое когда-то обитавшим внутри псом.

Он расстелил одеяла, поднял пса из ямы и положил на них. Земля в яме, на которой лежал пес, была влажной, черной и кишела насекомыми, которые отчаянно питались. Он завернул пса в одеяла, взял лопату и забросал яму землей, чтобы скрыть то, о чем не мог думать и на что не мог смотреть. Затем отнес пса вниз по склону холма. От работы лопатой болела спина.