Кто не спрятался…

Ладлоу остановился. В дверях стояла женщина. Ее длинные волосы были убраны в пучок. На ней были джинсы и джинсовая рубашка с закатанными рукавами, и она вытирала руки полотенцем, словно ее оторвали от уборки. Он увидел испуг в ее глазах, тот же, что заметил тогда на лестнице, только на этот раз к нему примешивалось изумление.

Она посмотрела на его ношу, потом на него, потом снова на одеяла. Ее глаза расширились и заметались, когда она осознала, что под ними скрывается.

— О господи, — сказала она.

— Мне нужно поговорить с вашим мужем, мадам.

— О господи.

Ее рука метнулась ко рту. Он увидел, что она плачет.

— Мне жаль. Это должен увидеть ваш муж. Не вы.

Она покачала головой.

— Зачем вы так с нами поступаете? Я не понимаю.

— При всем уважении, боюсь, вы заблуждаетесь, мадам. Насчет того, кто и с кем как поступил.

Она порывисто шагнула к нему и повернула голову.

— Видите это?

Под выбившимися из пучка прядями волос, обрамлявшими ее лицо, на скуле виднелся безобразный сине-желтый синяк.

— Я получила это прошлой ночью, мистер Ладлоу. Мы готовились ко сну. Я всего лишь спросила про вас. Понимаете? Всего лишь упомянула ваше имя и спросила Майкла, что происходит. Вот какой ответ я получила.

— Он часто так делает?

— Нет. Никогда.

— Никогда?

— Один раз. Очень давно. Он слишком много выпил.

— Если мужчина ударил вас однажды, он наверняка сделает это снова.

— Этого бы не произошло, если бы не вы! Неужели вы не понимаете? Пожалуйста, оставьте нас в покое!

— Не я это начал, мадам. Мне жаль, что вам приходится это видеть. Я приехал не для этого. Не для того, чтобы вас потревожить.

Она снова посмотрела на одеяла и сказала:

— Господи.

Ее лицо побледнело. Рука поднялась ко рту. На мгновение ему показалось, что ее сейчас стошнит. Ветер стих. Запах пса снова стал сильным, окутал их ароматом смерти.

— Где он, миссис Маккормак?

— Здесь, — сказал Маккормак.

Они вышли на крыльцо позади нее, сперва Маккормак, за ним его сыновья. За ними в тени Ладлоу видел Пита Дауста. Дэнни держал в руке пистолет. Судя по виду, револьвер 38-го калибра.

У его отца тоже был пистолет, магнум 44-го калибра. Однажды Ладлоу довелось стрелять из такого. Из него можно было завалить медведя.

Эта семья любит оружие, подумал он.

— Да ты чертов псих, раз явился сюда, — сказал Маккормак.

— Может быть.

— Без всяких «может быть», приятель.

— Иногда единственный способ что-то понять — это личный опыт, мистер Маккормак. Увидеть. Попробовать на вкус. Понюхать. Только тогда ты понимаешь. Прошлой ночью кто-то сжег мой магазин. Несколько ночей назад кто-то бросил камень в мое окно. Но я здесь по другому поводу. Вот он.

Он аккуратно положил тело на крыльцо перед ними и развернул одеяла.

— Все сводится к этому, — сказал он.

— Иисус всемогущий.

Он снял рубашку с того, что осталось от головы пса. Рубашка порвалась, ее ткань истончилась. Внезапно оказавшиеся на свету черви засуетились.

— Убери отсюда эту дрянь, Ладлоу. Немедленно.

— Само собой. Через минуту. Когда вы скажете, что намерены сделать по этому поводу.

— Я ни черта не буду делать. Ты вторгся в частное владение.

— Я знаю.

— Тогда ты также знаешь, что я могу пристрелить тебя к чертовой матери.

— Знаю.

Он увидел, как Дэнни двумя широкими шагами обогнул отца и метнулся по ступеням. К уху Ладлоу прижался пистолет.

— Ты, старый тупой хрен, — сказал Дэнни. — Ты ни хрена не слушаешь.

Он потянулся к предплечью мальчишки, обхватил его обеими ладонями и услышал вопль Маккормака: «Нет, Дэнни, черт бы тебя побрал!» — когда пистолет выстрелил. Он ощутил внезапную влагу там, где раньше было его ухо, пистолет по-прежнему прижимался к этому месту, и он ощутил запах пороха, почувствовал холодный, влажный, окровавленный ствол у щеки, падая вниз со ступеней, прочь от мужчины, мальчиков и женщины, которые с открытыми ртами наклонились к нему с крыльца. Его руки по-прежнему стискивали предплечье Дэнни, и потому мальчик упал вместе с ним, головой и грудью на лужайку.

Ладлоу вывернул ему руку, ударил ею о нижнюю деревянную ступеньку и услышал, как мальчишка кричит; этот звук был тихим и далеким за черным ревом.

Пистолет упал на траву. Ладлоу перекатил мальчишку по земле, дотянулся до пистолета и остался лежать, одной рукой прижимая оружие к голове мальчишки, а другой обхватывая и сдавливая его шею. Мальчишка попытался вывернуться, затем почувствовал пистолет у головы и затих.

Ему снова скрутило спину, и на этот раз все было серьезно. Боль пронзила ногу. Кровь из уха капала на лицо Дэнни, на щеку и в открытый рот, которым тот жадно хватал воздух. Почувствовав вкус крови, он сплюнул мелкими алыми каплями.

— В тебе больше дури, чем в любом мальчишке, которого я когда-либо знал, — сказал Ладлоу. Взвел курок. — Если собираешься выстрелить в человека, стреляй так, чтобы его убить. Или он позаботится о том, чтобы убить тебя.

Маккормак что-то кричал. Звон в голове Ладлоу заглушал слова.

Он поднял глаза и увидел нацеленный на него магнум 44-го калибра.