Кто ответит?

- Ну, думаю, огород вскопаю, посажу там... Ну, как в прошлом году - огурчики, помидорчики, понимаешь...

Константин согласно заключенному с Ярославцевым соглашению ухаживал за его огородом.

- Спасибо, Костя. Если какие расходы...

- Во! - Костя со скрипом почесал крепкий затылок. - Рассада, то-сё, в общем, вышел из бюджета. Поможешь?

- Сколько? - столь же механически, как и говорил, Ярославцев достал бумажник.

- Ну, замена полиэтилена на теплице, семена... Огурцы, между прочим, отборный сорт! Потом кинза эта, как заказывал... Чего ради только? Она ж вонючая, дух такой, аж...

- Спасибо, Костя. Сколько?

- На стольник баксов за все про все потянет, верняк! - выпалил Костя с торопливой убежденностью.

- Сто долларов, - Ярославцев положил на стол деньги. Подумал: “Баксов... Нахватался же!”

- Премного благодарствуем. - Деньги исчезли в Костиной телогрейке. - Да, бензинчик тут есть по дешевке... - Он смущенно закряхтел. Смотри, я б договорился... А то туда-сюда, ездишь как заведенный, а тут вроде за полцены...

- Ворованный?

- А? Ну... естественно, не свой же, ты даешь! Не, ну цены заделали, да? Будто у нас расстояния, как в Монте-Карло каком!

- Не надо, Костя, На бензине не сэкономишь. Мазаться... в канистры переливать... противно. Да и канистр нет.

- Ну... - Костя помялся, подыскивая предмет для дальнейшего разговора. - Это... Вообще-то дело тут есть... Насчет ботаники всякой... Вот... марихуана эта, да? Она ж, коли с умом взяться, и у нас вырастет, как считаешь? - Костя присел на скамью.

- Не понял...

- Ну... Ты мужик свой, я с тобой потому по-искреннему... В городе этот самосад со свистом идет! У каждого сопляка в кармане... Ну, я и прикинул...

- Ага. Почему бы не использовать свои агрономические таланты, так? - откликнулся Ярославцев.

- Ну а чего? Это ж - курево... Ну, балдеют с него, велика беда... Но вот бы где парочку саженцев надыбать... А?

Ярославцев почувствовал запойную какую-то усталость. О чем говорит этот человечек? О чем?! Ведь был же парень как парень. Щедрый, работящий, любящий землю и крестьянское дело. А кто сейчас? Хам, рвач, сволочь! А кто сделал его таким? Ты, Ярославцев, ты! Платил, не считая денег, Косте за мелкие услуги и за восхищение его перед интеллектом твоим, широтой и возможностями... Да еще и учил его, но не как хозяйство вести, а как дензнаки заколачивать. Бросил после такой науки Костя трактор и, отстроив теплицы, растит не помидоры-огурцы для города, - невыгодно, а тюльпанчики для рынка! А теперь и к марихуане подбирается... Корову продал - на кой корова, когда у соседней бабки молока взять можно, а тюльпанчики куда меньше времени отнимут, чем рогатые да хвостатые. А уж наркотик... Знай считай барыши... А на молочко хватит...

- Из бюджета, значит, вышел, - вздохнул Ярославцев.

- Ну да! То-сё, баба шубу купила... из норки. Ну, как насчет...

- Я даже не знаю, как эта гадость выглядит, - ответил Ярославцев. - Но знаю другое: лучше выбрось из головы свои забористые идеи. В том смысле, что с ними очутишься за забором... - Он демонстративно отвернулся от подонка, отдернул занавеску, поглядел в окно. Мыча, вдоль деревни шли на дневную дойку коровы, разбредаясь по дворам. В деревне было тихо, солнечно и как-то по-особенному уютно. И еще: мудро. Раздражал только деловито бормочущий голосок Кости.

- Так что тут с тебя тоже причитается, - донеслось до Ярославцева.

- Ну, запиши в долг. - Он не отрывался от окна. - Поливай грядки. Счет оплатим.

Дальнейшие слова Константина Ярославцев уже не воспринимал. Он был захвачен иным: видом этой деревенской улицы, ее вековой тишью и убогой красотой, таившей в себе некую непознанную тайну... Но почему убога она? Почему покосились дома? Почему кривыми жердями отгорожены усадьбы? Отчего смертной тоской вырождения веет? Не так все надо! Не так! Не так...

И вспомнились предместья Праги и Берлина, Брюсселя и Лондона: просторные коттеджи, где каждый цементный шов к кладке выверен до миллиметра, где за фасадом ощущался простор интерьера; где, наконец, вспоминалось о больших городах как о чем-то весьма непривлекательном... Малые страны? Уклад другой? Культура? И в этом дело. Но главное - в инерции страны-гиганта и в торопливости ее скроить что-то и якобы, и, конечно, в безудержной алчности власть предержащих.

Так размышлял он, подъезжая к городу, немыслимо разросшемуся в одинаковости белых коробок зданий на пустырях. И снова подумал: уеду. Вольюсь в жующее стадо среднего достатка... И приветик? Все?

Решение полыхнуло зарницей, высветив в кромешной тьме безнадежности единственно для него приемлемое.

Сначала он усомнился, но сомнение растаяло, не успев окрепнуть. И тут же выстроился план: несомненный, однозначный.

Из первого же телефона-автомата он позвонил Анне. Сказал:

- Слушай внимательно. То, что я говорил, - бред. Полный бред! Не делай глупостей, поняла? И... прости меня. Тогда я был... сумасшедшим.

Она обрадовалась, пыталась что-то выяснить, уточнить, но он оборвал поток ее слов и эмоций:

- Я спешу. Извини. Звонков в ближайшее время не ожидай. - И повесил трубку.