Кто первым бросит камень

В конце концов, начальник вызвал Мустафу к себе в кабинет, но мальчишка повторил перед ним спектакль под названием «ничего не вижу, ничего не слышу, честно исполняю свою работу». И был отпущен на свободу.

Мне посоветовали не заниматься никакими следственными действиями на территории чужого государства, а вернуться в гостиницу и тихо сидеть там до тех пор, пока меня не вызовут. Думаю, если бы я стала протестовать, еще минута — и ко мне приставили бы охранника, чтобы не выпускал из номера. Я не стала обострять ситуацию до предела и вернулась в гостиницу.

Все, больше тянуть я не имею права. Необходимо срочно сообщить о случившемся отцу мальчика.

Я вошла в номер и устало опустилась на кровать. Такого поражения, скажу честно, я не знала никогда. Подобно юному Мустафе, я стараюсь выполнить свою работу как можно лучше. Иногда бывало, что мне не удавалось защитить клиента. Но всегда были причины — превосходящие силы противника, собственная глупость и неосторожность клиента, обстоятельства непреодолимой силы… Но чтобы так — никогда. Передо мной на стене висело зеркало. В нем отражалась приятной внешности стройная женщина с темными волосами, с бледным от бессонницы лицом и синяками под глазами. Я не смогла защитить своего клиента. Мне доверили больного ребенка, а я позволила похитить мальчика прямо у себя из-под носа. Если бы я была самураем, самое время для сэпукку, по-простому называемого харакири…

Взгляд мой упал на полочку под зеркалом. Там лежал конверт. Меня точно пружиной подбросило с кровати. Клянусь, когда я уходила несколько часов назад, никакого конверта там не было!

Трясущимися от нетерпения руками я разорвала бумагу. На пол спланировал листок с неровными, разного размера буквами, явно вырезанными из газеты. Листок еще не успел приземлиться, а мое сердце уже сбилось с ритма и пропустило два удара. Похищение! Все-таки это было похищение!

Все мысли о харакири начисто вымело из моей головы. Теперь я ощущала только азарт — такой, вероятно, чувствует гончая собака, когда начинается охота. Да! У меня есть враг.

У меня есть ясная цель. Где-то там ходит и дышит человек, который похитил больного мальчика. Я найду его. Я обязательно его найду, даже если для этого придется поставить на уши этот самый Франкфурт! Да что там Франкфурт — весь мир!

Я подняла листок и внимательно изучила его.

Бумага обычная… Во времена Шерлока Холмса существовало множество сортов бумаги — для бедных и для богатых. Знатные особы даже украшали бумагу собственным гербом. В наше время их стало еще больше, но сейчас на бумаге пишут крайне редко. Вся переписка ведется в электронном виде. Даже моя пожилая тетушка — и та освоила электронную почту и вовсю общается с подружками по всему миру. Так что в наше время «обычная бумага» — это бумага для ксерокса. Ну или для принтера.

Итак, обычная офисная бумага. Буквы вырезаны из газеты. Шерлок Холмс умел навскидку определить, из какой газеты вырезаны буквы, но я таким умением не обладаю. Честно говоря, вообще не понимаю, зачем такие сложности. Раньше анонимные письма и требования похитителей вырезались из газеты для того, чтобы нельзя было провести графологическую экспертизу и определить злодея по почерку. Сейчас эту проблему на счет «раз, два, три» решает обычный принтер. Набрать и распечатать — чего уж проще. Нет, надо вырезать, клеить, возиться… Получается, похититель не имеет доступа к офисной технике? Это где же у нас такая глушь?!

Так, дальше. Газета немецкая. Но текст составлен на английском, причем довольно коряво. Несколько ошибок — но это ни о чем не говорит. Грамотный человек может сознательно сделать ошибку для того, чтобы на него не пало подозрение. А что газета немецкая, видно по тому, что у буквы «U» низко обрезан верх. Значит, здесь была немецкая буква с двумя точками наверху. Будем надеяться, что этот след куда-то приведет. Для чего похитителям понадобилось составлять письмо на безграмотном английском, если они вполне могли написать по-немецки? Делают вид, что они гангстеры из Чикаго? Не смешно.

Клей… Понятия не имею, что может означать использование клеевого карандаша. Наверняка китайского производства. Клеит так себе — вот, начало фразы уже отваливается.

Конверт без опознавательных знаков. Большой, помещается лист формата А4. Вообще не почтовый, даже без марки, а какой-то канцелярский. Краешек слегка подмок — испачкан чем-то розовым.

Я взяла конверт в руки и обнаружила, что в нижнем углу что-то перекатывается. Я заглянула. Вата?

Я положила чистый пакет на край стола и вытряхнула содержимое конверта. Кусочек ваты и какие-то нитки вроде бинта. Маленький сверток. Я тронула его кончиком карандаша, потом осторожно развернула.

Это был отрезанный палец. Судя по размеру, он принадлежал мальчику-подростку приблизительно пятнадцати лет.

ГЛАВА 4

С минуту, не меньше, я таращилась на лежавший передо мной палец. Потом схватила письмо и принялась его читать.