Кто ты будешь такой?

Духов в отпуске до осени. Обычно до обеда они спят, потом едут на пляж или в парк – Макар не теряет надежды избавить ее от лесной болезни. В парке садятся под раскидистым деревом, Макар достает книжку какого-нибудь философа или что-нибудь по истории театра, и они читают отмеченные им заранее места по очереди вслух. Але это кажется смешным, но Макар с таким волнением смотрит на нее, когда она читает, что это искупает все остальное. Она не вникает в смысл читаемого – пройдет много лет, прежде чем по собственному желанию Аля найдет эти книги по философии и утонет в них. Когда наступает очередь Макара читать вслух, Аля любуется им, его нежным лбом, ласкаемым тенями от листвы, движущимися губами, горячностью, увлеченностью. К середине лета оба оказываются намертво привязаны друг к другу. Похоже, Духов обескуражен этим обстоятельством. Все пытается понять, как так вышло. «Ты второй человек, который воспринял меня всерьез», – говорит он как-то раз. Будто это все объясняет. Спрашивать, кто первый, смысла, конечно, нет.

Иногда они ходят в художественные музеи. В жару там прохладно и сумрачно. Но Духов не может удержаться, чтобы не допрашивать Алю, как экзаменатор, о художниках, годах, течениях, о людях, изображенных на портрете. Стыдится ее невежества и одновременно ревнует к каждому, кто взглянет на нее. После, дуясь, молча едут в метро, а дома бросаются друг на друга и занимаются любовью так, словно в этом-то и заключается главное дело их жизни. Примирившись, смеются над теми карикатурными мужчиной и женщиной, какими были часа полтора назад в музейных залах.

У некоторых мужчин в сексе есть пунктик, непременное условие. У кого-то особая поза, слова, какая-нибудь часть одежды, которая непременно на девушке должна быть. Глупость, в сущности, которой мужчины придают магическое значение. У Макара тоже оказывается нечто подобное. Он просит Алю об этом условии как-то вечером, когда солнце щедро глазурует их обнаженные тела закатным светом, просит, смущаясь и запинаясь. А позже, когда они выходят за вином и едой, останавливает ее на тротуаре, не обращая внимания на снующих прохожих, обнимает и стоит так долго, по-детски дыша ей в шею, пока она сама тихонько не освобождается.

Раз в неделю-две Духов уезжает на дачу к родителям. Возвращается к вечеру того же дня с гостинцами – красной и черной смородиной, малиной, вишней. Вытаскивает из рюкзака пакет молодой крепкой картошки с совсем светлой тонкой кожурой, морковку с зелеными карандашами отрезанной ботвы, пупырчатые маленькие огурчики, а еще – пахучие пучки укропа, петрушки, длинные, ребристые на ощупь перья лука с маленькими белыми головками, игрушечные торпеды кабачков, цветную капусту. Аля старается, чтобы ничего не пропало, но так выходит не всегда.

Она не знает, в курсе ли родители Макара, что она живет в их квартире. Злодейка, воровка, ставшая причиной раскола в семье. Сидит на их стульях, пьет из их чашек. Слишком нереально, чтобы быть правдой. А тем не менее. Макар упомянул, что Вера взяла пятьсот долларов. Сперва отказывалась, но потом тайком от мужа взяла – здоровье Виктора ухудшалось.

Константинович по-прежнему требует Духова к себе в любое время дня и ночи. Приезжающий за Макаром Алеша частенько поднимается в квартиру, чтобы выпить воды, как он говорит. На самом деле, как думает Аля, чтобы осмотреться и все доложить хозяину. Она сразу после звонка уходит в спальню родителей Макара и там дожидается, когда все уедут. Макар не возражает, но никак и не комментирует эту ее игру в прятки.

Комната стариков Духовых сумрачная. Верхушки деревьев за окном закрывают свет, качаются, от их теней кажется, что по полу и стенам все время что-то двигается, ползет. У окна стоит чертежный стол – мать Макара подрабатывала на дому. Аля садится на стул в углу. Смотрит на семейную фотографию на стене над кроватью: Вера лет тридцати, темные волосы, четкий пробор посередине, глаза чуть припухшие, будто после слез. Бывают такие женщины, точно вечно заплаканные. У Виктора глаза такие же, как у Макара, – речной песок под прозрачной водой, но взгляд другой, такой бывает у мужчин, которые выходят вперед из толпы, если где что случается, организуют попавших в беду, ненавидят компромиссы. «Ему бы на войну или революцию, – сказал про отца как-то Макар, – где есть белые и красные, правильная и неправильная сторона».

Хлопает дверь, и Аля в очередной раз остается одна, не зная, когда вернется Макар, – через несколько часов или дней. Она выходит на балкон и читает очередной роман или идет гулять. Как-то в середине августа Алеша забирает Духова еще до обеда, а Аля вспоминает про выставку в галерее Юдиных. Она не знает, открылась выставка или нет, но решает съездить на авось. Вдруг увидит Тропика, ужасно соскучилась по нему.