КТО ВЫ, "ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС"?

В письмах к подчиненным Дзержинский выражал благодарность за хорошую работу. Он, в частности, 25 декабря 1920 г. дал высокую оценку работе И.П. Павлуновского: «...Доклад Ваш прочел и в общем согласен с Вами, с Вашими выводами. Деятельность Ваша совершенно отвечала той линии, которой ВЧК должна держаться, и я очень рад, что Вам удалось так остро и хорошо наладить работу, поставить ее в государственные рамки -не только без конфликтов с партийными и советскими органами, но в полном с ними контакте»³³.

19 мая 1925 г. Дзержинский писал З.Б. Кацнельсону: «Соколовскому надо прибавить 50 руб. Он работает, безусловно, с полной нагрузкой и преданностью делу»³⁴.

Председатель ВЧК-ОГПУ заботился о здоровье своих сотрудников. Так, 6 июня 1922 г. он направил телеграмму на имя начальников губотделов ГПУ Курска, Орла, Воронежа, Нижнего Новгорода, Тамбова и Полномочному представителю ГПУ в Ростове- на-Дону о подыскании мест для открытия санаториев. Им предлагалось согласовать все вопросы с губкомами и губисполкомами, посоветоваться с врачами. - «Место должно быть сухое и не малярийное. По возможности на возвышенном месте. Помещение должно быть вместительное, требуемый ремонт и оборудование будет произведен. Ответ сообщите в течение ДЕСЯТИ ДНЕЙ с отзывом врачей»³⁵.

В 1920 г. Дзержинский писал в ВЧК: «Я думаю, что необходимо дорожить т. Мармузовым и поручить кому-либо удовлетворять его нужды. Боюсь, что свалится, а найти такого другого будет невозможно»³⁶.

19 июля 1922 г. Дзержинский по обращению к нему А.А. Андреевой предложил своему секретарю В.Л. Герсону попросить И.К. Ксе-нофонтова «более близко озаботиться Буциевичем и о результате скажите мне и т. Андреевой». Андреева сообщила Дзержинскому 17 июня о том, что жена Буциевича, работавшая в Секретном отделе ГПУ, сообщила ей, что Буциевич опасно заболел в Ростовена-Дону, у него крупозное воспаление легких с осложнениями, и, «вероятно благодаря его необычной щепетильности он помещен в очень скверные условия. Пример, его два недели лечили как подозрительного по тифу. Значит не предупредили крупоз. воспал. легких, ибо методы лечения той и др. болезни разные.

Жена его говорила об этом Ксенофонтову. Я не знаю, что сделано ЦК, но боюсь, что одного заявление тов. Буциевич мало.

Она просила напомнить Вам об А. А. Буциевиче и сказать о нем в ЦК»³⁷.

В мае 1924 г. к Дзержинскому обратилась в Ливадии служащая Внешторгправления Искрицкая с жалобой, что ее муж, сотрудник ГПУ Искрицкий умер два года тому назад от тифа. Работал в Ростове, она осталась с ребенком на руках, ГПУ не оказало никакой помощи. Дзержинский просил секретаря навести справки и оказать помощь Искрицкой»³⁸.

В другом случае Дзержинский 6 апреля 1924 г. поручил Ягоде: «Убитому товарищу необходимо устроить похороны так, чтобы почти все сотрудники и войска приняли участие. Семью необходимо полностью обеспечить»³⁹.

17 мая 1925 г. Дзержинский писал Беленькому о необходимости выплачивать ежемесячно 1/3 жалования Уткиной, жене комиссара на содержание сына Уткина.- «В этом не может быть никаких колебаний. Прошу Вас принять меры и сообщить мне о результате. Надо оформить так, чтобы не нашлось толкователей, которые отменили бы это решение»⁴⁰

.

К своему председателю сотрудники ВЧК-ОГПУ обращались с различными просьбами частного характера. Так, 12 сентября 1922 г. секретарь Деткомиссии ВЦИК Назаров просил Дзержинского помочь ему в решении жилищного вопроса. Он проживал в квартире, которая ранее принадлежала начальнику милиции Корневу, после отъезда которого в порядке самоуплотнения вселился Назаров и Царьков с женой. Новые руководители Главмилиции старались выселить проживавши там семьи. Назаров просил Дзержинского «оградить нас от этих притязаний и возможности быть выброшенными на улицу». После наведения справок квартира осталась за жильцами⁴¹.

Дзержинский защищал сотрудников от клеветы и нападок. Он считал, что при начале разбирательства по любому вопросу необходимо «прежде всего выяснить вполне лицо заявителя со стороны его наличности партийности, честности, ибо очень часто заявители оказываются анонимами или лицами, абсолютно не заслуживающими доверия, а между тем, давая ход таким очень часто клеветническим заявлениям, дискредитируются честные товарищи и люди». Например, по делу обвиняемых Кобозевым руководителей НКПС, которые будто бы мобилизовывали коммунистов «в наказание за обличения на фронт оказалось, что это клевета, основанная исключительно на заявлениях анонимов, что не было Кобозеву известно только потому, что не выяснил и не проверил лиц, подписавшихся под заявлением». Дзержинский распорядился издать циркуляр, в котором указать, что «всех клеветников и обвинителей без достаточных данных наказывать самым беспощадным образом... Приказ этот должен быть распечатан и прочитан ответственными работниками и следователями ЧК»⁴².