КТО ВЫ, "ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС"?

На следующий день Дзержинский сообщил В.И.Ленину о том что получил его записку о информации Луизы Брайант и письмо Вандерлипа Вашингтона Б. и сообщил о данные о Нуортеве. Нуортеве принял на пост фактического секретаря отдела стран Согласия и Скандинавии агента английской полиции В.Б. Вильямса, который должен был вскрывать всю, в том числе и секретнейшую переписку. Против Вильямса были возражения, даже дошедшие до Нуортевы указания, что Вильямс шпион, на что Нуортева не обращал внимания. Вильяме пытался даже вступить в РКП б), но ячейка его не приняла, пытался также устроиться в особый отдел, но и там не был принят. Нуортева старался сорвать переговоры с Вандерлипом, мотивируя это тем, что сейчас в Америке влиятелен иной трест. На такую политику никто из коллегии Народного комиссариата иностранных дел его не уполномочивал. К тому же Нуортева сознательно не докладывал Г.В. Чичерину многих деталей по делу Вандерлипа, имевших важное политическое значение. Он исказил текст телеграммы в Америку, исправленный Л.К. Мартенсом, после беседы с В.И. Лениным, восстановив свой текст (о закупке продовольствия для рабочих за границей) и задержал на 10 дней отправку срочной телеграммы, составленной Л.К. Мартенсом. Из кабинета Нуортевы неоднократно на несколько дней пропадали секретнейшие документы в оригинале (например, письмо Вандерлипа о его полномочиях). Документы обычно находил потом Вильямс, причем Нуортева о пропаже знал, но никогда об этом не сообщал в ВЧК. При обыске у Нуортевы найдены для отправки с дипломатической почтой в Финляндию вместе с партийными бумагами Финской компартии подозрительные письма с условными подписями и целым рядом фотографий финских коммунистов для отправки в Финляндию, причем Нуортева путается в своих показаниях и не может установить авторов. Он поддерживал тесную связь с представителями правительства Финляндии, неоднократно встречаясь на частных квартирах с секретарем миссии, скрывая это.

У Нуортевы было обнаружено значительное количество материалов из-за границы, находившейся у него до месяца и предназначенных для ВЧК для принятия мер против шпионов. Нуортева объяснил это тем, что не удосужился передать нам. В его кабинете обнаружена сводка о дислокации частей Красной армии на 20 февраля 1921 г. Нуортева испугался этой сводки и заявил, что не может быть, чтобы у него была эта сводка. Карахан же заявил, что у них бывали такие сводки.

Ко всему этому Нора Хелльгрен обвинила Нуортеву в ряде мелких дел и в том, что Нуортева задержал ее телеграмму Мартенсу, предупреждающую о том, что в Россию хочет поехать шпион Дукворт, которому не следует давать визы. Мартенс, не получив телеграммы, визу наложил, и только Литвинов уже не пропустил его в Россию. Хелльгрен готова и требует огласки своих обвинений на суде. Сама Хелльгрен, по показаниям Мартенса, заслуживает полного доверия.

В заключение Дзержинский отметил, что «сам Нуортева, по собранным о нем данным, человек неопрятный в денежных делах и делах материального характера. Вандерлип прямо обвиняет его в присвоении его ящиков с провизией. Нуортева в этом сознался, сказав, что роздал знакомым. Надо добавить еще, что Нуортева, привлекая к себе шпиона Вильямса, не имел никаких данных доверять ему, обвиняет легко товарищей в предательстве (Фрейна, Грузенберга)»¹²⁷.

26 марта 1921 г. Председатель ВЧК информировал В.И. Ленина о предъявлении обвинения Нуортеве. В этот же день было прове-

дено совещание о работе НКИД, на котором признано необходимым обследовать постановку дела в НКИД специально созданной комиссией из 5 человек, а Ф.Э. Дзержинскому поручено «провести через ЦК РКП образование указанной комиссии», в состав которой от ВЧК включить Давыдова, Могилевского и Ягоду¹²⁸

.

23 января 1922 г. комиссия сообщила в ЦК РКП (б) свое заключение: дело следствием продолжить, Нуортеву из-под стражи освободить.

7 сентября 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) создало еще одну комиссию для решения вопроса о реабилитации Нуортевы. Комиссия согласилась с заключениями НКЮста от 22 января 1922 г., ГПУ от 22 февраля 1922 г. и ЦКК РКП (б) от 2 марта 1922 г. и определила, что «хотя для признания Нуортевы виновным в шпионаже достаточных данных не установлено, тем не менее в свое время имелись все основания для принятия по отношению к нему необходимых предупредительных мер» ¹²⁹.

Коллегия ГПУ 13 мая 1922 г. решила шпиона Вильямса, принимая во внимание его польское подданство, выдворить из Советской России в Польшу. Но польское правительство отказалось признать его польским подданным, и комиссия НКВД по административным высылкам 16 июня 1923 г. постановила выслать Вильямса в Екатеринбургскую губернию сроком на 3 года.