Куб со стертыми гранями

- Молчать! - бешено заорал я так, что Изгаршев вздрогнул -теперь уже непритворно - и хотел вскочить с табурета. - Сидеть! Я сказал - сидеть, паршивец!.. А теперь слушай меня внимательно!.. До завтрашнего утра ты вспомнишь всех женщин, которых ты когда-либо трахал в своей жизни, понял?.. Всех тех, кого ты изнасиловал перед тем, как убить, и всех тех, кто, по своей глупости, имел несчастье переспать с тобой! А завтра, в девять часов, ты мне это всё расскажешь. А в одиннадцать тебя поведут на Установку!..

Не давая Кину времени опомниться, я резко повернулся и вышел в коридор прямо сквозь охранный барьер ячейки.

Какая-то смутная идея забрезжила в моей голове наподобие хмурого дождливого рассвета, но окончательно ей оформиться не дал отчетливый голос Бурбеля, прозвучавший в коммуникаторе в нескольких метрах от меня:

- Эдукатор Драговский, немедленно зайдите ко мне.

- Иду, иду, - отозвался я, хотя Бурбель не мог меня слышать.

- Не идти, а бежать следует, когда начальство вызывает! - пробасили сзади и с силой вдарили мне между лопаток.

Это был, судя по выходке, не кто иной, как эдукатор Вай Китадин собственной персоной. В Пенитенциарии он специализировался на так называемых "первачках" тех, кто в первый раз нарвался на неприятности с законом.

- Привет, - буркнул я, не реагируя на сомнительный афоризм Вая. - Ты не знаешь, зачем шеф требует меня пред свои очи?

- Конечно, знаю, - жизнерадостно ответил Китадин. - Чтобы устроить гэ-гэ-эм...

- Чего-чего?

- Грандиозную говномакаловку, - пояснил коллега Вай. И крикнул мне уже вслед: - Ты потом загляни ко мне, дело одно есть...

Может быть, он и прав насчет причины вызова шефа. Если Бурбель видел с помощью камер наблюдения конец моей беседы с Изгаршевым, то мой срыв мог прийтись ему не по душе...

В кабинете шефа, обилием экранов напоминавшем монтажный зал в старинном телецентре, было тихо. Обычно данное помещение отличалось тем, в нем всегда витали какие-нибудь не подобающие запахи, и посетителям оставалось только гадать, откуда в кабинете заместителя начальника Пенитенциария по научному обеспечению может пахнуть, например, отработанным дизельным топливом или, скажем, детской присыпкой.

Поэтому, войдя, я еще с порога осторожно принюхался, но сегодня витающие в помещении ароматы исчерпывались парами хорошего коньяка.

Доктор психологии, действительный член бессчетного числа Академий и почетный член всевозможных научных обществ Прокоп Иванович Бурбель расхаживал, заложив руки за спину, как на экскурсии, время от времени косясь на экраны, на которых нечетко колыхались и невнятно бубнили чьи-то силуэты.

- Садитесь, Теодор, - любезно предложил он, когда я преодолел пространство, отделявшее входную дверь от рабочего стола шефа.

Я послушно присел на край указанного мне кресла у небольшого чайного столика, предназначенного для "своих", а Бурбель, пыхтя, опустился напротив меня на мягкий диван.

- Скажите-ка, Теодор, сколько лет вы работаете в Пенитенциарии? -спросил он.

Если это и была преамбула, то довольно зловещая. Похоже, предположения Вая насчет ГГМ начинали оправдываться.

- Почти семнадцать, Прокоп Иванович, - сказал я.

- И скольких вы уже реэдукировали за это время?

Шеф обожал изобретать новые термины. Собственно, такие словечки, как "эдукатор" и "реэдукировать", именно он ввел в обиход нашего заведения, хотя, на мой взгляд, "воспитатель" и "перевоспитывать" звучат ничуть не хуже.

- Ну, это трудно сказать, Прокоп Иванович. Вы же представляете себе ту специфику, которая обусловлена пользованием Установкой...

- Да-да, - согласился поспешно Бурбель. - Если наша... то есть, ваша, Теодор... деятельность завершается успехом, то мы тут же забываем о человеке, которого вернули в прошлое. Кстати говоря, на эту тему я однажды попытался набросать небольшую статейку... разумеется, чисто для успокоения своей души, так что можете не волноваться насчет нарушения конспирации, Теодор... Я там назвал это уникальное явление "феноменом псевдоамнезии", что вы скажете на этот счет?

Бурбель, вопреки своему обыкновению, сегодня явно решил зайти издалека. Значит, сейчас у него было свободное время.

- Звучит красиво, Прокоп Иванович, - похвалил я. - Только почему вы считаете, что эта амнезия - "псевдо"?..

Некоторое время мы по инерции обсасывали терминологические косточки, потом шеф констатировал:

- В любом случае, логично было бы предположить, что ваша деятельность отличается относительно высокой эффективностью, Теодор. Наверное, проще было бы сказать, скольких вы так и не реэдукировали, верно?

- Пятерых, - невозмутимо подсказал я. - Последним был тот тип, что по пьянке пырнул ножом собутыльника, да вы его должны помнить, Прокоп Иванович...

- Разумеется, помню, - машинально отозвался Бурбель, размышляя о чем-то своем. - Теперь вы мне вот что скажите, Теодор... Как обстоят дела с Кином Артемьевичем Изгаршевым?

Я опустил голову, рассматривая темные кружки - следы горячих чашек на лакированной поверхности столика.

- Работаем, Прокоп Иванович, - наконец, уклончиво сказал я.