Куб со стертыми гранями

Откуда ни возьмись, на мост врывается на большой скорости турбокар с непроницаемо-черными стеклами боковых люков и с визгом тормозов останавливается возле нас.

Невзирая на ноющие мышцы и растянутые связки сухожилий, я поднимаюсь на ноги.

- Не дурите, хардер, - предупреждает меня Алкимов. - Умейте проигрывать, не теряя лица.

Это конец, понимаю я. Сейчас из турбокара в меня выстрелит струя раскаленной плазмы или хотя бы обычная пуля - и это будет логичное завершение нашего поединка.

Но ни Гер Алкимов, ни его подручные почему-то не собираются меня убивать.

И лишь когда турбокар, на заднее сиденье которого усаживается "цветовод", скрывается из виду, я догадываюсь, почему меня оставили в живых...

Глава 12. Снова с искейпом (Х+50)

Профессор Авиценна вновь принимает меня в своем рабочем кабинете. Но на этот раз он занят не дистанционным оперированием и даже не научной работой. В углу его кабинета в деревянной кадушке произрастают какие-то чахлые деревца, которые доктор заботливо поливает с разных сторон из садовой лейки.

- Цитрусовые, - поясняет он мне. - Решил посмотреть, что из этого получится...

После пребывания в роли цветовода-любителя и под влиянием лекций Гера Алкимова я чувствую себя ветераном в вопросах разведения растений.

- А ничего особенного не получится, уважаемый профессор, - вежливо говорю я. - Даже если ваши лимончики и зацветут, то плодов они все равно не дадут.

- Вот как? - поднимает он свои "эйнштейновские" брови. - Почему вы так в этом уверены, молодой человек?

- Да потому что для завязи плодов требуется опыление, -снисходительно объясняю я, - и в природных условиях эту функцию выполняют пчелы и другие насекомые.

Профессор ставит лейку на пол и в отчаянии по-женски всплескивает руками.

Я его понимаю: до сих пор пчелы почему-то не водились на дне океана.

- Впрочем, можно попытаться произвести искусственное опыление, - спешу добавить я, чтобы успокоить незадачливого садовода. - Например, с помощью вентилятора. Когда ваши цитрусовые зацветут, направьте на них струю воздуха, может быть, что-нибудь из этого и получится... Но обильного урожая все равно не ждите.

Авиценна машет рукой:

- Да бог с ним, урожаем, - безапелляционно заявляет он. - Для меня главное - чтоб хоть что-то выросло!.. Нет-нет, - торопится добавить он. - Клиника отнюдь не испытывает недостатка в овощах и фруктах. Но, знаете, когда ты своими руками посадил и вырастил хотя бы одно растение, то чувствуешь себя как-то совсем иначе - как... как женщина, родившая ребенка!..

Наши взгляды встречаются, и профессор смущенно отворачивается, словно стыдясь приступа сентиментальности со своей стороны.

- Вы, наверное, вернулись за искейпом? - вслух предполагает он.

- И за ним тоже, - отвечаю я. - Но прежде чем отправиться на операционный стол, я хотел бы получить от вас кое-какую информацию, уважаемый профессор.

- Например?

Авиценна предлагает мне жестом присесть и сам садится за свой рабочий стол.

- Меня интересует, кто еще из хардеров просил вас удалить искейп на протяжении последних... ну, скажем, пяти лет.

Доктор опять удивленно вскидывает вверх свои роскошные брови.

- А почему это вас интересует, Лигум? - спрашивает он. - И потом, вы хоть представляете, сколько человек будет значиться в таком списке?

Я хмурюсь:

- А что, разве хардеры так часто отказывались от искейпа?

Профессор откровенно ухмыляется. Настал его черед чуть-чуть поиздеваться надо мной.

- Вы, хардеры, - как малые дети, - сообщает он мне. - И как в детском саду, время от времени среди вас начинают ходить разные слухи и сплетни. Особенно об искейпе... Казалось бы, многие из вас уже не раз имели возможность убедиться в том, что эта штука работает, и работает безотказно - нет, опять кто-то начинает высасывать из пальца абсолютно беспочвенные бредни!..

- Что вы имеете в виду? - удивленно осведомляюсь я.

Авиценна тяжко вздыхает и запускает свой транспьютер. Через секунду между нами возникает, как сказочный джинн из бутылки, двусторонний голо-экран.