Кубанский огонь

Было Вербное воскресенье, нефтяной городок украсили флагами и трехцветными лентами. Повсюду столпилось множество обывателей. За ограждением, около вентиля, собрались в ожидании начальника области почетные гости, включая Лыкова. Во главе стояли английский промышленник Георг Твиди и русский «нефтяной король» Павел Гукасов. Рядом толпились фигуры помельче: старший помощник Бабыча генерал Косякин, правитель канцелярии Муранович, гласные городской думы Верещака, Долгополов и Ершов, начальник четвертого отделения ВКЖД[53] Зверев, горные инженеры, газетчики и члены биржевого комитета. Среди них затесалась госпожа Селитренникова, чей покойный муж был пионером нефтяного дела в Кубанской области. Чиновников разбавили наиболее именитые купцы и заводчики, а также несколько англичан.

В начале второго часа прибыли генерал-лейтенант Бабыч с супругой. У аналоя духовенство войскового собора совершило благодарственное Господу Богу молебствование; пел хор певчих. Затем батюшки окропили святой водой нефтепровод, вентиль и прочие сооружения.

В сам момент окропления бака Моринга была открыта восьмидюймовая труба, и нефть с шумом хлынула в резервуар. Чтобы продемонстрировать, что нефтепровод уже работает, часть топлива была выпущена из другой трубы, протянутой к рельсам, прямо на землю.

Бабыч с женой осмотрели насосную станцию и несколько баков. После этого почетных гостей пригласили отведать хлеб-соль. Столы а-ля фуршет ломились от множества яств и питий.

Первый тост поднял начальник области, и, конечно, за здоровье государя императора. Он же сказал и второй тост, в честь кавказского наместника графа Воронцова-Дашкова. По общевыраженному желанию, Бабыч отправил приветственную телеграмму графу, с просьбой повергнуть к стопам Его Величества верноподданнические чувства.

Затем слово взял Твиди. Он говорил по-английски, стоявший рядом Андрейс переводил. Твиди выпил за здоровье генерала Бабыча, много сделавшего для успешного завершения строительства.

Дальше тосты пошли один за другим. Гласный Верещака верещал от имени городской управы, секретарь Биржевого комитета – от имени кубанских промышленников. Два фужера поднял Гукасов. Сначала он веско и громко подчеркнул значение именно трудов русских в деле освоения майкопской нефти. Многим почудилось в этом противостояние английскому присутствию. Затем магнат выпил за здоровье стоящих рядом представителей прессы.

Не забыли собравшиеся и столичное начальство. Опрокинули по бокалу за военного министра и за министра торговли и промышленности. Между тостами успели выработать текст приветственных им телеграмм.

В заключение Бабыч жахнул «за здоровье смелых предпринимателей, положивших свою долю в вопрос развития Кубанской области», а заодно приплел и здоровье горных инженеров, включая Юшкина. После этого гости разошлись. Главные тузы уехали в ресторан, продолжить праздник в узком кругу.

Всего этого Лыков не видел, поскольку ушел вскоре после того, как первая нефть зажурчала в трубе. Перед этим он успел протолкаться к генерал-лейтенанту. Тот стоял у подножья бака и с наслаждением внимал булькающим звукам. Статский советник ухватил Бабыча за локоть и сказал вполголоса:

– Михаил Павлович, помогите мне поговорить с Гукасовым. К нему есть вопросы.

– Давайте уж не сейчас, – возмутился начальник области.

– Потом он уедет.

– Павел Осипович отъезжает в четверть десятого во Владикавказ. Будьте на вокзале к девяти, я предупрежу его о вашей просьбе.

– Спасибо.

Можно было уходить: на Посполитакинской скучал в одиночестве Азвестопуло. Статский советник медленно обошел нефтяной поселок, подивился огромным вложениям. Похоже, дело и впрямь выгодное, если такие расходы и окупаются… Может, приобрести ценные бумаги самых надежных обществ? Вот только как узнать, какие из них надежные? Сергей передал ему слова своего пятиюродного дяди про мыльный пузырь. Как раз и угодишь…

До отъезда Гукасова сыщики успели обсудить дальнейшие действия. Нужно как следует потрясти Шепеля. Ему устроили очную ставку с Цуком Кайтлесовым: не он ли вез диверсантов в Ширванскую? Туземец сказал, что тот кучер был и выше, и толще.

Шепель оказался разговорчивым. Ему не хотелось возвращаться на каторгу, и детина был не прочь посидеть в подследственной тюрьме, пока тянется дознание. Вот пусть и заработает право на отдых.

Еще решили подсадить к арестованным людям погибшего Семафора осведомителя. Без атамана эти ребята быстро раскиснут и начнут болтать. Лыкова особенно интересовал Рыжий, сообщник Вариводы. Вдруг он известен разбойникам? Между двумя бандами была связь – чем черт не шутит?

Ровно в девять вечера Алексей Николаевич вошел в вокзальный буфет первого класса. Магнат сидел в одиночестве и пил шампанское. Сыщик направился к нему, но уперся в огромного носатого армянина. Тот раскинул руки, словно хотел обнять незнакомца:

– Ты куда? Туда нельзя, большой человек тебя не звал.

Фамильярность охранника рассердила питерца. Он задрал голову (армянин был выше его на пять вершков) и сказал:

– Нос семерым рос, а одному достался.

– Чего?

– Того. Скажи хозяину: пришел Лыков.