Кубанский огонь

Вскоре они уже сидели друг напротив друга. Гукасов заговорил первый:

– У меня всего десять минут.

– Мы успеем. Кто такой Твиди?

– Георг Твиди? Крупный нефтяной делец. Правая рука главы компании «Ройял-Датч-Шелл» Детердинга. Это вторая нефтяная компания в мире после американской «Стандарт Ойл». Твиди – директор-распорядитель Англо-Румынской нефтяной компании, одновременно генеральный директор Англо-Майкопской и вице-президент Англо-Персидской нефтяных корпораций.

– Как он относится к «майкопскому чуду»?

Простой с виду вопрос заставил Гукасова задуматься:

– Хм… Я понимаю, о чем вы. Да, тут есть двойное дно, как всегда у англичан. Твиди хочет заработать на кубанском топливе. Но еще больше он хочет его контролировать. Как бизнесмен – слышали такое слово?

Пришла очередь задуматься сыщику. Он кивнул:

– Спасибо, я понял вас. Но вы ведь сотрудничаете с англичанами?

– Глупо было бы игнорировать островитян. С их-то капиталами. Приходится дружить через силу. Но мне это выгодно.

– Разумеется, – кивнул Алексей Николаевич. – Я продолжу. У майкопского месторождения есть будущее?

Промышленник откинулся на спинку стула и впервые взглянул сыщику в глаза:

– Интересные вы вопросы задаете… Да, будущее есть. В последнее время мне кажется, что ожидания несколько преувеличены. Но уж больно хорошо оно расположено! Сто пять верст моего нефтепровода, и пожалуйста: товар на железнодорожной станции. И море близко. Вот почему я вложил столько денег, чтобы открыть сегодня вентиль. Два с половиной миллиона! И еще придется добавить.

– Это лично ваш нефтепровод или в нем тоже есть доля Твиди?

– Есть, хотя контроль принадлежит мне.

– А второй?

Гукасов с досадой сообщил:

– Нефтепровод, который тянут в Туапсе, будут контролировать британцы.

– Он мощнее вашего?

– Мой тоже о-го-го! Может качать сто шестьдесят тысяч пудов в сутки. Это больше двух с половиной тысяч тонн – мы оперируем международными мерами…

– Я знаю.

– Нефть гонят две насосные станции: одна, в станице Ширванской, выдает тысячу двести тонн, вторая, в Ходыженской, еще больше – до двух тысяч восьмисот тонн в сутки. А в Екатеринодаре я строю бензиново-керосиновый завод. Твиди будет вынужден со мной считаться.

Гукасов посмотрел на часы и присвистнул:

– Пора в вагон.

– Последний вопрос, и пойдете. Когда введут в действие нефтепровод до Туапсе, ваш не обанкротится?

– Нет. Туапсинский заработает не раньше сентября. А у меня уже контракты с приискателями на пять лет вперед. Потом, в Новороссийске есть все необходимые портовые сооружения для перевалки нефти, а в Туапсе их придется строить с нуля. Ну, прощайте!

Миллионер небрежно кивнул сыщику, кинул на стол трешницу и пошел на перрон. Сзади, крутя головой, семенил охранник.

Лыков отправился на Посполитакинскую в сильной задумчивости. Чего-то они с Сергеем недопетрили, что-то проглядели. Но что? Преступление, которое задумал Шкуропат, возможно, связано с нефтью. По крайней мере, до сих пор он сжигал буровые. При чем же тогда артиллерийские погреба?

Статский советник приказал извозчику везти его в другое место, а именно в штаб Кубанского казачьего войска. Там он представился дежурному офицеру и попросил, несмотря на поздний час, о встрече с начальником артиллерии. Дежурный уперся, пришлось предъявить свой открытый лист. Лишь после этого сыщика провели к седоусому полковнику с Георгием. Жалея, что не догадался сунуть в петлицу ленту от своего креста, Лыков сказал:

– Я из столицы, прибыл по Высочайшему повелению. Вот мои документы.

Полковник сразу подтянулся:

– Чем могу быть полезен?

– Михаил Павлович не рассказывал вам о моем поручении? Насчет возможной в городе Екатеринодаре диверсии.

– Ах, вы тот самый Лыков… Разрешите представиться: Лоцариус Адам Карлович.

– А я Алексей Николаевич. Начальник области заявил мне, что объектом нападения могут быть лишь войсковые артиллерийские погреба…

Полковник крякнул.

– Разве не так? – осекся сыщик.

Лоцариус смутился:

– Не знаю даже, как сказать…

– Скажите как есть. Дело наиважнейшее!

– Да, да. У нас было совещание насчет цели диверсии. И там решили, что это погреба. Я возражал, но мое мнение не было уважено. А ведь я начальник артиллерии, в конце концов.

– Очень интересно. Вы считали, что взрыв или пожар будут не на складе боеприпасов?

– Я по-прежнему так считаю. Совещание пошло на поводу у Бабыча с Косякиным. Но ведь я командую артиллерией, а не они! И мне виднее.

В голосе Лоцариуса звучала глубокая обида.

– Адам Карлович, как хорошо, что я к вам заехал. Скажите, пожалуйста, почему склады атаковать не должны?

– А потому, что они пустые.

– Как пустые? – поразился статский советник. – Я лично был там третьего дня и видел пирамиды со снарядами.

– Ах, господин турист. Я не лезу в сыск, отчего же вы судите об моем ремесле?

– Не сужу, а прошу разъяснений. Что же тогда я видел в погребах?

Полковник начал менторским тоном:

– В русской армии есть лишь два места, где действительно снаряды хранятся в больших количествах. Если те места подорвать, то… небо упадет на землю. Это запасы Варшавского и Киевского военных округов. И больше такого нет нигде.