Кубок королевы Розамунды

Я было рванул в сторону станции. Ближайшая станция там была Степная Падь. До нее было километров пятнадцать, для молодых парней — не расстояние. Но Пашка меня придержал. Сперва он вернулся к той пещерке и забрал котомку с черепом, а потом пошел, да только не к станции, а в обратную сторону.

Я ему говорю:

— Паша, ты куда? Станция же на востоке!

Подумал, что у него от жары да от волнения все в голове перепуталось.

А он мне:

— То-то и оно, что ближняя станция на востоке, и там нас вполне могут заметить. Заметить и запомнить. И потом кто-нибудь расскажет…

— Кому?

— Да кому угодно. Если милиции — плохо, а если тем людям, которые археологов положили, — еще хуже. Потому что это дело потом расследовать непременно будут. И те, и другие. И во всем этом только одна хорошая сторона…

— Какая же?

— Та, что мы в эту экспедицию официально не были записаны. Сергей Михайлович нас нанял неофициально, без оформления. Так что нас здесь как бы и не было.

В общем, все правильно мне Пашка объяснил, и пошли мы с ним не на восток, к Степной Пади, а на запад.

Шли мы долго, отмахали, наверное, километров тридцать и вышли на шоссе. Там попутку встретили — какой-то мужик овец на рынок вез, ничего у нас спрашивать не стал, подвез нас в кузове вместе с овцами до станции, не к Степной Пади, а к другой.

Купили мы билеты до Ростова, поехали.

По дороге Степную Падь проезжали.

И там на платформе увидели двоих мужиков.

Пашка пригнулся, говорит:

— Видишь тех двоих? Это ведь они были среди тех, на «газиках»! Я их запомнил!

Я пригляделся — и правда.

Стоят на перроне и пассажиров разглядывают, тех, кто на наш поезд садился.

Тут я еще раз убедился, до чего Пашка умный!

Если бы пошли мы на Степную Падь — тут бы нас и прихватили…

Поезд тронулся, те двое на перроне остались, а мы доехали до Ростова, а уже оттуда до Питера.

Вернулись в город и затаились — недели две на улицу боялись выйти, а уж тот институт, где Сергей Михайлович работал, с тех пор вообще стороной обходили.

— И чем же все это кончилось? — спросила Марианна. — Ведь нашли, наверное, убитых археологов?

— Само собой, нашли. На следующий день и нашли, машина с продуктами должна была приехать. Только нигде ни слова не было, что их убили. Напечатали, что все они погибли в результате несчастного случая. Вроде как глубокий раскоп обвалился, и всех их засыпало. Трупы привезли в Питер… то есть тогда это был, конечно, Ленинград — в закрытых гробах. Так и похоронили. Мы, само собой, на похороны не пошли. Не хотели светиться.

— А что потом случилось с тем черепом из раскопа? Вы ведь его не продали?

— А, с черепом-то… конечно, не продали. Пашка сперва целый год выжидал, потом все же решил попробовать, пошел к одному ушлому человеку, который такими вещами торговал, но когда пришел — нашел того человека мертвым, а рядом с его домом заметил одного из тех, на «газике».

И так перепугался…

Все, говорит, надо забыть про этот череп, если хотим живыми остаться.

Ну, мы и забыли.

Уж куда он его дел, я не знаю…

«Зато я знаю», — подумала Марианна, но вслух ничего не сказала. Она думала, что рассказ Анатолия на этом закончился, но тот тяжело вздохнул, налил себе еще немного пойла и продолжил:

— Прошло с тех пор много лет, только, видно, этот череп не выходил у Пашки из головы, потому что стал он его рисовать. Как какую картину рисует — обязательно у него тот череп на ней появится. Хоть в уголке, но непременно его присобачит.

Я ему не раз говорил:

— Не доведет это до добра! Прекрати его рисовать! Забудь вообще!

А Пашка:

— Не могу, он меня как будто преследует. Глаза закрою — и вижу его. Картину новую начинаю — этот череп как будто сам на ней появляется. И как будто смотрит на меня своими глазами красными, как будто что-то мне говорит, чего-то от меня требует…

Вот и доигрался!

— Это вы о чем? — насторожилась Марианна.

— Да вот о том, что сегодня случилось. К нему же сегодня в мастерскую человек пришел, этот череп искал… И с ним баба, молчит все больше, глазами из-под капюшона смотрит, а только Пашка сказал, что такая в ней сила чувствуется злобная…

Точно, это с ней Марианна на лестнице повстречалась. Даже сейчас ее передернуло, как будто ледяным ветром повеяло.

Тут она заметила, что бомж Анатолий заснул. Вот просто на полуслове склонил голову и уже похрапывает. Ящик, конечно, не кресло, и Марианна была уверена, что через некоторое время он свалится на грязный пол подвала.

Ну, что делать… Прикасаться к нему, чтобы дотащить до кучи тряпья в углу, она не в состоянии.

Однако это и не потребовалось. Бомж всхрапнул, открыл на секунду мутные глаза, потом встал и сделал несколько шагов в нужном направлении. Рухнул на кучу тряпок и затих.

На выходе Марианна столкнулась с кошкой Мусей. Та посмотрела на нее очень выразительно.

— Пригляди за ним, — произнесла Марианна, поскольку хотелось что-то сказать.

Кошка муркнула что-то неодобрительное.