Кубок королевы Розамунды

— Ну да, мы с Питиримычем… это ведь мы с ним на фотографии… надо за это выпить… ты не будешь?

— Нет, спасибо.

— Ладно, мне больше достанется!

Он плеснул себе еще порцию, выпил и задумчиво уставился в подвальную темноту.

— Ну да, в берете — это Питиримыч, — сообразила Марианна, разглядывая фотографию. — А второй, выходит, вы?

— Ну да, я! А кто же еще? — бомж даже обиделся, и Марианна не стала говорить, что сейчас-то он на себя молодого совсем не похож. Зачем человека зря расстраивать?

— Вы с ним с молодости знакомы?

— Не просто знакомы, а дружим! Вот уж лет тридцать… а может, и больше…

— А что же он вас из подвала не вытащил?

— А зачем? Он меня уговаривал, звал к себе жить — но я не согласился. Я, как попал в подвалы, так и понял, что это мое. Здесь я сам по себе, ни от кого не завишу, никакого надо мной начальства нет… а за это, девонька, и выпить не грех!

Бомж снова налил себе, вопросительно взглянул на Марианну, она помотала головой.

— Ну, как хочешь!

Он выпил, осторожно взял из рук Марианны фотографию, мечтательно взглянул на нее.

Движения его после выпитого стали немного неуверенными, голос приобрел ненатуральную теплоту и доверительность.

— Это мы с ним после летнего сезона… приехали в город, отмылись и сфотографировались на память.

— После сезона? — переспросила Марианна. — Какого сезона? Театрального?

— Какого еще театрального? — презрительно проговорил старик и засмеялся пьяным смехом. — После полевого! Мы с Пашкой, почитай, каждое… каждое лето в поле ездили, с этими… с архи… археологами. На раскопки. И заработать немного, и для души… там тоже такая свобода! Такой простор! Опять же, к корням прикасались… к предкам… давай, девонька, выпьем за предков!

— Да нет, спасибо…

— Не хочешь? За своих собственных предков не хочешь выпить? Вот ты какая!

Марианна подумала, что нужно уходить. Бомж постепенно пьянел и мог стать агрессивным.

А старик продолжал с пьяной задушевностью:

— У нас ведь у всех, девонька, общие предки… вот, ты прикинь, сколько у тебя самой предков: мать и отец — это двое… — он загнул два пальца, — дедушек и бабушек уже четверо, прадедов и прабабок уже восемь, в четвертом поколении — шестнадцать… в десятом — уже пятьсот с лишним получается… Не веришь? Я точно считаю, потому как высшее техническое образование имею, математику еще помню…

Марианна только вздохнула, а бомж снова плеснул в свой стакан самогонки.

— Может, вам уже хватит?

— А вот это я сам решаю, когда мне хватит! — проговорил старик строго. — Значит, в десятом — пятьсот с лишним, а ведь десять поколений — это всего двести лет… а в двадцатом — уже пятьсот двадцать тысяч! Полмиллиона — прикинь! Полмиллиона предков у каждого человека, не слабо, да? Это я еще округлил!

«Надо уходить!» — подумала Марианна.

— А ведь двадцать поколений — это только четыреста лет, даже меньше, потому что тогда раньше замуж выходили и женились! А прикинь, сколько предков можно насчитать, если на восемьсот лет углубиться? А если на тысячу?

— Может, вам хватит уже? А то что-то вас на математику потянуло. Мы же не в школе.

— А если на тысячу лет в прошлое углубиться, так это уже триллион предков насчитаешь!

— Что-то вас занесло! И сейчас-то на Земле живет всего несколько миллиардов людей, а вы — триллион! Тысячу лет назад людей гораздо меньше было!

— Ага, дошло! — обрадовался старик. — Конечно, гораздо меньше! А что это значит?

— Что?

— Это значит, что у всех у нас предки — общие! Поэтому, девонька, все люди на Земле друг другу родственники! К примеру, мы с тобой какие-нибудь десятиюродные… или даже восьмиюродные… а за это, девонька, непременно надо выпить! — и он снова разлил по стаканам свое подозрительное пойло.

— Пей, пей, сестренка! — он сунул в руку Марианны стакан. — Пей за наше родство… не обижай родича!

— Какие же мы родственники? Я даже не знаю, как вас зовут!

— Толик меня зовут. Анатолий, значит. Ну а теперь непременно выпить надо! За знакомство!

Марианна тяжело вздохнула, поднесла стакан к губам и сделала вид, что пьет, но, как только ее собеседник отвлекся, выплеснула содержимое стакана на пол.

Все, решила она, надо уходить. Но тут вспомнила картину, которую видела в мастерской Питиримыча, и решила наудачу задать последний вопрос.

— А вот у друга вашего такая картина есть, где вы с черепом в гляделки играете. Так вот что это за череп и откуда он взялся? Ваш друг его очень часто рисовал.

Анатолий выглядел уже здорово пьяным, лицо его раскраснелось, язык заплетался, но при этих словах он немного протрезвел и проговорил, приложив палец к губам:

— Тс-с! Никакого черепа я в глаза не видел! И говорить про него ни в коем разе нельзя! Очень это опасно!

Он моргнул, тряхнул головой и проговорил другим тоном:

— А ты откуда про этот череп знаешь? — в его глазах мелькнула пьяная подозрительность. — Я тебе ничего не говорил! Мы с Пашкой так и условились, чтобы никому про него ни слова! Тс-с! Как приехали тогда в город — так и условились!

— Приехали? Откуда приехали? — спросила Марианна, надеясь осторожно разговорить подвыпившего Анатолия.