Кубок королевы Розамунды

Больше того, врач сказал, что художник выжил только благодаря своей комплекции. Она, Марианна, весит вдвое меньше его…

Значит, если бы она выпила тот бокал, сейчас, скорее всего, она уже была бы мертва…

Марианна ощутила, как тревожно забилось ее сердце.

Кто мог желать ей смерти?

Или, если подойти с другой стороны, — кто мог отравить ее бокал?

Шампанское принес Хомяков, он же разливал его по бокалам. Но вино в бутылке не было отравлено — иначе плохо стало бы всем, кто его пил, а не только Вареникову…

И потом — уж у кого, но у Хомякова не было ни малейших причин ее убивать. А у кого они были, эти причины?

Прошло немало дней.

Экзарх Лонгин и его старый советник Нарцисс по обыкновению играли в шахматы.

Лонгин двинул вперед ладью (это была крепостная башня, искусно выточенная из черного дерева) и спросил:

— Как там та женщина, Розамунда?

Нарцисс задумался, потом переставил пешку (пехотинца, вооруженного коротким мечом), выдвинув ее из общего ряда, и наконец заговорил:

— Опрометчивый ход, ваша милость, весьма опрометчивый. Вы оставили короля без защиты, а король — важнейшая фигура, и притом очень уязвимая. Обратите внимание на этот фланг. Мои пешки наступают сомкнутым строем, и скоро вашему королю придется туго. Лангобарды угрожают нам и отсюда, с севера, из Фриульского герцогства, и с юга, из Беневента. В таком положении вашему королю долго не продержаться, если у него нет надежной поддержки…

— Ты говоришь о шахматах или о политике?

— Разве их можно разделить, ваша милость? Политика — это шахматы, а хороший шахматист всегда в большой степени политик.

— Но ты так и не ответил на мой вопрос о Розамунде.

— Разве не ответил? В отличие от короля, королева — сильная и опасная фигура. Ваша супруга, госпожа Ксения, недавно скончалась. Скоро завершится приличествующий срок траура, и вам надлежит подумать о новой супруге.

— Не рано ли?

— Я повторяю — король, оставшийся без поддержки, очень уязвим. Взгляните сюда — этот слон может нанести сокрушительный удар. Госпожа Розамунда — дочь короля гепидов. Это племя побеждено лангобардами, но многие гепиды влились в армию победителей, и Розамунда для них — законная королева. Соответственно, ее муж сможет влиять через нее на политику лангобардов. Кроме того, как вам известно, Розамунда привезла из Вероны немало золота, а ваша казна истощена. И наконец — но это, возможно, самое главное, — не забывайте, ваша милость, что базилевс не очень доволен нашими обстоятельствами и намеревается заменить вас на посту экзарха. Однако, если обстоятельства изменятся в вашу пользу, он может передумать.

— Так ты хочешь сказать, что мне следует предложить Розамунде руку?

— Разве мы говорим о ваших планах? Мы говорим о шахматной партии. О том, что королю, чтобы выжить, необходимо усилить свои позиции. Кстати, я научил Розамунду играть в шахматы, и она оказалась неожиданно сильным игроком. Это странно — ведь она выросла среди варваров…

— Что ж, может быть, ты и прав…

— Я? Я ничего не говорил, я лишь рассуждал о шахматах. Вы сами сделали нужные выводы, как мне кажется, правильные.

— Пусть так. Но ведь Розамунда прибыла в Равенну в сопровождении какого-то лангобарда, как его зовут…

— Хелмегис.

— Как тебе удается запоминать эти варварские имена! С ними язык сломаешь!

— У меня хорошая память, ваша милость.

— Так вот… этот Хелме… ну, не важно. Он не может стать препятствием нашим планам?

— Я же сказал вашей милости, что госпожа Розамунда — очень хорошая шахматистка. Думаю, она сама разыграет эту партию, нам не следует заботиться о второстепенных фигурах.

На следующий день после разговора за шахматами советник экзарха Нарцисс послал своего слугу в дом, где поселилась Розамунда со своими спутниками, чтобы пригласить королеву во дворец наместника Лонгина.

Когда Розамунда пришла, Нарцисс прогуливался в одиночестве среди розовых кустов.

— Посмотрите, какие чудесные розы! — проговорил он вместо приветствия. — Какие восхитительные цветки, и какой волшебный запах!

— Вы пригласили меня, чтобы поговорить о розах?

— И о розах. — Нарцисс сорвал распустившийся цветок и протянул его королеве. — И знаете, что интересно? Этот сорт роз чрезвычайно нежен и не пережил бы зиму. Но его привили на дичок, на дикую розу, очень крепкую и жизнестойкую. И вот вам результат — чудесные розы благоухают в садах дворца и им не страшны ни холода, ни болезни!

— Должна признаться, что никогда не увлекалась цветами.

— Что ж, возможно, у вас еще все впереди! Я всего лишь хотел сказать вам, что полезно соединять крепкие и жизнестойкие корни с утонченной культурой. Полезно скрещивать варварство и цивилизацию…

— Вот как? Кажется, я начинаю понимать вашу мысль.

— Я всегда считал вас умной женщиной.

— Правда, мне не нравится слово «варварство», особенно когда его применяют к моим соплеменникам…

— Что вы, я никогда не осмелился бы… ведь мы с вами говорим только о розах, не правда ли?

— О розах… вы хотите сказать?..