Куда приводят грехи

– Может быть, но этот бред способен убивать, – напомнил Артем. Мне нечем было крыть. Бред, безумие, шизофрения или массовое помешательство, но люди действительно умирают. Один за другим, своеобразно дублируя смерти из моих приступов, но в обратном хронологическом порядке.

У меня остался всего один сон… И одна монета, которая непременно появится, как шесть предыдущих.

– Ника права, мы должны держаться вместе. Надо пережить этот день, и может быть, все само остановится, или мы проснемся утром и поймём, что находились в медикаментозном дурмане последнюю неделю.

– Оба, – вопросительно поднял бровь Артём, скептически усмехнувшись.

– У тебя есть другие варианты? – раздраженно спросил я. Черт, мне и так непросто воспринимать всю эту сверхъестественную чушь всерьез… Меня ломает изнутри от того, что я не могу найти другого, приземлённого объяснения… Я не хочу вариться в этом безумии, но, похоже, у меня нет выбора.

Артем отрицательно покачал головой. Я затянулся сигаретой, задумчиво глядя на него.

– Завтра жертв быть не должно, но осталась еще одна монета… Где она черт возьми? И кому предназначена?

– Или тебе или Нике.

– Значит отправитель кто-то из нас. И это не я, Тём, – уверенно заявил я.

– Ты так в этом уверен? – скептически усмехнулся Артём. – Ты не помнишь, как добирался вчера до дома.

– Тём, прекрати, – осадил я его стальным тоном. Затушил сигарету и дернул из пачки следующую. – Объясни, что ты собирался с ними делать, когда тебе вообще пришла в голову вся эта идея с коллекцией и как она вообще возникла, черт побери?

– Ты же снова не поверишь ни одному моему слову, – нахмурился Артем. Я оперся спиной на подоконник, затягиваясь сигаретой и выжидающе глядя на брата сквозь сизый дым. Но он колебался, не доверял мне. Я отчасти понимал его сомнения. Поэтому решил начать первым.

– Вероника сказала, что начала видеть кошмары, после того, как я пытался изнасиловать ее восемь лет назад.

– Надо же ты начал называть вещи своими именами. Раньше это было слетел с катушек, перегнул палку…

– Тём, – резко оборвал я брата. – Мы сейчас говорим о другом.

– Почему же? Травмирующие события могут являться провоцирующим толчком. Я хорошо усвоил одну из теорий доктора Божич во время наших сеансов.

– Мои приступы начались раньше, и я не могу назвать их полноценным сном. Я не сплю, когда все это начинает происходить.

– Значит, твои спровоцировал какой-то другой стресс.

Я ненадолго задумался и в памяти всплыла моя первая девчонка, деревня и неадекватная бабка, которая выгнал меня практически в чем мать родила. Без денег и вещей. Стресс? Вряд ли. Но испугался я тогда знатно. Так что теория вполне вероятная. С этим разобрались, идем дальше.

– Мои хмм… видения и те, что видела Ника, похожи. Они охватывают одни и те же события, но в своих Вероника видит еще одно действующее лицо – меня. А кого видишь ты?

– Её.

– Поясни.

– Ты меня понял. Я вижу ее. На лесной поляне в светлом платье, она бежит вдоль озера и смеется. Она выглядит точно так же как сейчас. Светящиеся глаза, темные волосы… За ней следом бежит вторая девушка. Вокруг поют птицы, пахнет лесом, влажной травой и цветами. Есть одно но… Очень странное. И я долго не понимал, я считал, что не являюсь участником сна, что вижу его со стороны.

– Почему? Что не так?

– Вторая девушка – это я. Ты когда-нибудь видел себя во сне в теле противоположного пола?

– Нет, – немного опешив, я отрицательно качнул головой.

– Вот я и не смог сразу разобраться. Хотя это очевидно, что у души нет пола.

– А ты… ну, это…

– Нет, я нормальной ориентации, Кир. Когда я встретил Веронику в университете, то видимо подсознательно почувствовал некую связь с ней и спутал это чувство с влюблённостью.

– М-да… – я растерянно почесал подбородок.

– Я к чему говорю все это… Я, в отличии от вас, видел прекрасный сон, Кир. Очень красивый и яркий, но он плохо заканчивался.

– Как? – с тяжёлым сердцем спросил я.

– В конце я видел вторую девушку, лежащей на камнях с переломанными костями. Прости, не могу о ней говорить, как о себе. Мне до сих пор не по себе от этого. Она умирала, захлёбываясь кровью. Последний кадр перед тем, как я просыпаюсь – это разжимающийся окровавленный кулак и падающие из него на землю золотые монеты, одна за другой. Семь штук.

– Я ничего не понимаю.

– И я не понимал, но во мне зародилась какая-то уверенность, что я должен получить эти монеты. Я постоянно об этом думал. А потом обратился к Стасу.

– И что ты собирался делать с ними?

– Отдать Веронике, – ответил Артем. Я прищурился, сканируя брата пристальным изучающим взглядом, нехорошее чувство колыхнулось в груди. – Не спрашивай меня почему, Кир. – мотнул головой Артем и быстро добавил: – Она ни о чем таком не просила.

– А теперь позволь мне усомниться и спросить: А ты уверен? Ты вообще половину дней находился в отключке. Где гарантии, что это не она с помощью гипноза или прочей дребедени ввела тебя в это состояние? Она показывала тебе свою папку с погибшими девушками?

– Да.