Куда приводят грехи

У меня скрутило внутренности от мысли, что Артем действительно может оказаться следующей случайной жертвой. Я не допущу, найду способ защитить брата, чтобы ему ни угрожало. Не понимая и отрицая природу тех сил, с которыми мы имеем дело, я готов принять вызов и ответить на него. Мое преимущество во всей этой дикой истории – отсутствие боязни собственной смерти. Человек, умирающий каждую ночь самыми разными способами, перестает думать о своей неотвратимой кончине, как о чем-то ужасающем. Терять себя не страшно – гораздо страшнее терять тех, без кого твоя собственная жизнь не имеет никакого смысла.

– У меня есть один вариант, как мы можем выяснить, кто рассылал конверты с монетами, Тём, – внезапно меня осенила абсолютно очевидная мысль, которая почему-то до этого не приходила в голову. Видимо слишком много шокирующих событий разом, отправивших аналитический разум в уверенный нокаут. У меня даже сердце забилось быстрее, когда я понял, что мы фактически в шаге от разгадки. Уму непостижимо, что я не догадался раньше, словно пелена на глазах… А, может, и была она, пелена эта?

– В подъезде у Эллы Белевской и Маргариты Лихачевой установлены камеры видеонаблюдения. Я знаю, сам видел. Я попрошу своих ребят из «Фемиды» добыть мне все записи с субботы по четверг, именно с той локации, откуда видны почтовые ящики. Это займёт какое-то время. Но до обеда парни точно справятся. Мы посмотрим их вместе и выясним, кто из нас прав, а кто ошибается. Хорошо?

– Да, здравая мысль, – согласился Артем, как-то даже приободрившись и расправив плечи. Я выдохнул, почувствовав временное облегчение. Хоть какая-то зацепка, которая может нас привести к логической развязке всей этой мистической галиматьи.

– Все будет в порядке, Тём, – ободряюще пообещал я. – Поедешь со мной в офис. Нам лучше держаться вместе, пока во всем не разберемся. Я займусь делами, а ты записями, когда они появятся. Война войной, как говорится, а работу еще никто не отменял.

* * *

Утро выдалось напряженным. Со всех сторон на меня сыпались вопросы, требующие немедленного решения и ответов. Хаос, суета, испуганные, потрясённые лица сотрудников. И, как ни странно, в безумной круговерти обрушившихся на меня событий, я смог немного отвлечься, переключившись на режим автопилота.

Я разгребал накопившуюся текучку с небывалой энергией, погрузившись в планомерное и скрупулёзное решение рабочих моментов. Секретари едва поспевали летать из кабинета в кабинет, предоставляя мне отчет за отчетом, кофе лился рекой и поставлялся мне литрами, офисные телефоны трезвонили, ни на минуту не умолкая. Все клиенты разом вспомнили о невыполненных или просроченных заказах. Я обсуждал каждый случай в частном порядке.

Артем находился рядом. За столом, за которым раньше работал Стас. Записи видеокамер из подъездов Эллы и Марго доставили весьма оперативно. В десять утра Тёма уже приступил к просмотру. Я периодически отвлекался от трудовой рутины и бросал на брата внимательный вопросительный взгляд. Тёма, почувствовав, что я смотрю на него, поднимал голову из-за монитора.

– Пока ничего. – напряженно отзывался он, отчаянно пытаясь скрыть свою нервозность.

– Не спеши, Тём. Главное, не пропусти. Никуда он от нас не денется, – уверенно заверял я брата. – Или она, – добавлял про себя и снова с головой окунался в рабочий процесс.

Весь персонал трех компаний стоял на ушах из-за случившегося с Маргаритой Лихачевой. Разумеется, у правоохранительных органов тоже возник вполне объяснимый интерес к моей персоне. Я ожидал очередного вызова по повестке, но следователь заявился сам. Утешало то, что я успел найти документальные доказательства вынашиваемых планов Стаса и Эллы, липовые договора, доверенности, находящиеся в обработке платежки и … уничтожил всё до того, как следователь, Фёдоров Максим Иванович, попросил выделить ему кабинет, где учинил поголовный допрос сотрудников. Я догадывался, что публичность Маргариты Лихачевой привлечет куда больше внимания к ее делу, чем к предыдущим смертям. И если бы вскрылось, что против меня готовилась махинация, я бы мгновенно оказался в числе главных подозреваемых. Мотив у меня весьма веский. Разумеется, что никаких доказательств моей причастности следствие бы не нарыло, но потаскали и нервов бы потрепали немало.

Я не сомневался в том, что коллеги доложат Федорову, что вчера мы с Маргаритой разговаривали на повышенных тонах, но мне скрывать нечего и особого волнения его присутствие в стенах офиса не вызвало. Меня вызвали на допрос последним, и в целом Федоров вел себя достаточно сдержанно и тактично, задавая четкие конкретные вопросы. Он явно подготовился и избежать расспросов о череде предыдущих трагических происшествий не удалось. Я знал каждого из погибших, с двумя из трех женщин состоял в интимной связи, один из мужчин являлся моим давним другом. Мы все были, так или иначе, связаны. Они работали на меня, а, я как глава трех фирм, оставшихся без исполнительных директоров, не мог не вызывать подозрения со стороны следствия.