Куда приводят грехи

– Когда? В тот день, когда ты явился к ней, решив, что тебе снова двадцать? Или в тот, когда я оставил вас здесь, а, вернувшись, увидел тебя изображающим мраморный памятник?

– Кирилл, мои провалы начались задолго до того, как я начал посещать приемы Вероники, и ты не знал о них, потому что не интересовался, и тебя никогда не было рядом. Ты работал и тратил свое время на людей, которым ничего не стоило предать тебя за пару миллионов.

– Ну не пару, Тём, – с мрачной иронией возразил я. – Как выяснилось цена преданности гораздо выше.

– Ты думаешь, тебе одному сложно поверить в то, что происходит нечто неподвластное логике и здравому смыслу? – с жаром продолжал гнуть свою линию Артем. – Ника тоже растеряна и боится. Мы, в отличие от тебя, поняли раньше, что оказались втянуты в нечто сверхъестественное.

– Проклятие? – скептически спросил я. – Ты думаешь, что это проклятие? Двадцать первый век на дворе, Тём.

– Неважно какой, – тряхнул головой брат. – Искупление, кармический долг, кара, проклятие. Определений может быть много, Кир. Но мы столкнулись с силой, которой невозможно управлять, с которой нельзя договориться. Нам необходимо понять, что мы должны сделать, как исправить то, что сотворили в прошлых жизнях.

– Сумасшествие какое-то, – меня коробило от каждого произнесённого Артемом слова. Корежило и трясло. Я не верил и не хочу верить ни в какие силы, проклятия и магию. Но, черт, похоже, что моего мнения никто не спрашивал. – Ладно, – сквозь зубы бросил я. – Допустим. Валери Мартель была ведьмой. Андре Лафонтен ее сжёг, и она прокляла его. Причём тут монеты? И ты, мать твою?

– Она не ведьма, Кир. Никогда не была, – горячечно возразил Артём. – Ведьма – это пристанище темной энергии. Валери – она свет, она способна исцелять одним прикосновением. Неужели ты не чувствуешь?

«А есть еще одна интересная легенда, в которой ангел, спустившийся к людям, чтобы сделать мир прекраснее и светлее, превратился в куст жасмина.

Мне ближе ангелы, Кир».

Да, так я и поверил. Ангелы не трахаются, как голодные амазонки.

– К тебе она тоже прикасалась? – мгновенно вскипел я. – Как именно?

– Иди к черту, Кир, – рыкнул на меня брат. – Я никогда не хотел залезть ей в трусы, в отличие от тебя. Это у вас с ней давняя незаконченная история нездоровой одержимости. Если человек способен осознанно сотворить нечто подобное, в чём я сомневаюсь, то зачем ей самой снова и снова обрекать себя на страшную мученическую судьбу? Она мазохистка? Ты представь, какой выброс энергии должен быть, чтобы устроить повторяющийся семикратно цикл смертей? – Артём выжидающе посмотрел на меня. Я не знал, что ответить. Понятия не имел, какая такая энергия, и что еще за семикратный цикл. – А монеты…. Инквизиторы получали плату за завершенные процессы. Ровно семь золотых динариев получил Андре Лафонтен за жизнь невинно осуждённой Валери Мартель.

– И поэтому ты решил вернуть их Валери… Тьфу, Веронике? – сухо уточнил я. Какая-то логика в поступках брата начала прорисоваться в моей голове, несмотря на всю абсурдность ситуации.

– Да, – уверенно подтвердил он.

– И думаешь, что это остановит цикл?

– По крайней мере, выровняет весы. Монет семь, и они как олицетворение смертных грехов, – пустился в философию Артем. – И влияют на тех, кто прикасается к ним, взывают к тем низменным грехам, которые преобладают в них.

– Шесть монет из семи уже у меня, Тём, – не скрывая своего скепсиса в отношении услышанного напомнил я. – И вроде как не пустился во все тяжкие и не чувствую никакого влияния.

– Ты являлся их обладателем, поэтому они не действуют. Именно Лафонтен, совершая свои преступления, зарядил монеты разрушительной энергией. Это воплощение последнее, Кир. Другого шанса не будет. Никто не знает, пробовали ли мы что-то исправить, освободиться… И сейчас ты не должен пытаться обвинять Веронику, которая, как и все мы, стала жертвой грехов прошлого.

– А что я по-твоему должен сделать? Вернуть ей проклятое золото? А что потом?

– Может быть, сделать ее счастливой? – неожиданно выпалил Артём. Я поперхнулся воздухом и прочистил горло.

– Ты смеешься? – саркастично спросил я, ощущая, как предательский горький комок собирается в горле. Я бы хотел, черт побери. Я бы все для нее сделал, если бы был уверен, что не Вероника стоит за всем парадом безумия. – На костях своих друзей? Зная, что тебе угрожает опасность?

– Не друзей, а предателей, Кир, – отрезвляющим тоном напомнил Артем. И он чертовски прав. – А я еще жив и пока не собираюсь умирать, – он криво улыбнулся, и я вдруг отчетливо почувствовал его страх. И свой собственный.