Куда скачет петушиная лошадь

— Мама тоже коми почти не знает, — продолжила Даша. — А бабушка рассказывала, что раньше было такое время, что на коми языке говорить не разрешали. Даже в школе и на улице, и в магазине. Надо было на русском говорить, чтобы все люди быстро стали одной национальности — советский народ. И в тюрьму могли посадить за коми язык. Сейчас-то вон хвалят, когда свой язык знаешь, а многие забыли. Такой закон: сильная нация поглощает слабую.

— Это с чего же тебе коми слабые? — обиделся Пера, двумя пальцами поднял холодильник и перегородил им входную дверь. Потом ткнул пальцем в Дашин письменный стол — осталась дырка.

Наверное, он ещё бы что-нибудь подобное сделал, но тут позвонил Дашин мобильник. Пера опередил Дашу и ответил на звонок:

— Да! Хорошо, сейчас буду. Разберёмся.

— Это мой телефон, это мне звонили! — возмутилась Даша и глянула «память вызовов». Звонок почему-то не отметился.

— Нет, это мне звонили, — сказал Пера. — Срочный вызов. Под Чердынью что-то непонятное. Но не татары, а вроде инопланетяне. Опять.

— А почему на мой сотик? Откуда под Чердынью знают, что ты у меня? — конечно, не поверила Даша.

— Я же весь из себя средневековый, — пояснил Пера. — У нас мобильной связи не было. Хотя и жалко. Прикинь, иду я по тайге, вижу след вогульский, звоню князю в Покчу али Чердынь: «Так и так, враг близко». Князь посылает СМС-ку в Искор, поднимает всех, выводит дружину навстречу вогулам. Эх, полезная штука — мобильник! Но чего не было, того не было. Поэтому если где-то в Приуралье и Коми-земле нужна моя силушка богатырская, то вызов поступает из любого подходящего и неподходящего аппарата. Хоть из зеркала, хоть из дупла древесного, хоть из мобильника. Илья Муромец так же делает. Он держит земли от Мурома до Владимира. Ольгерд Датчанин присматривает за Скандинавией, король Артур бережёт Британию… много нас таких. Я пошёл, прощай.

— А холодильник на место! — возмутилась Даша. — И вообще не воображай, что я тебе верю, что ты прямо в Чердынь сейчас поедешь.

— Холодильник пусть пока постоит, — важно сказал Пера. — Памятником моей силушке немереной. Будешь возникать — балкон отломлю. А насчет «не верю» — ну и не верь. На что ты мне нужна убеждать тебя — даже родного языка не знаешь.

И начал вращаться — ловко так, будто вентилятор.

— Погоди, давай холодильник вместе подвинем, а то мама придёт с работы усталая, и ей только мебель таскать… — Даша схватил вращающегося Перу за рукав. Пальцы ощутили что-то странное, не ткань, а шершавое дерево, голова закружилась, Даша заморгала…

Она стояла в лесу и держалась за еловую ветку.

Глава 4. Ноги, крылья и хвосты

Мир трансформировался в Мир-суснэ-хума запросто: две руки, две ноги, голова два уха и прочие детали, описанные в «Фикипедии» в разделе «Человек». Друзья могли напутать с одеждой, но решили, что неважно: сын бога имеет право одеваться, как хочет. Передний второй лист, не подлежащий трансформации, лихо торчал за правым ухом.

А вот с конём намаялись. Сначала Тове трансформировался в обычного коня — в Общем поле нашлось много рисунков лошадей. Потом пошли по мифологическому описанию и начали с золотой гривы. Тове легко трансформировал свои волосы в золотую гриву, но золото — не лёгкий металл. От тяжести цельнометаллической гривы голова нагнулась к самой земле, ткнулась лбом в траву. И шея растянулась — как у жирафа, сказали бы Мир и Тове, если бы видели жирафа.

Ходить с волочащейся по земле головой на растянутой тонкой шее было невозможно. Тове укоротил гриву до коротенького ёжика, чтоб стала легче. Голове сразу полегчало, но шея не сократилась. Получилась бритая лошадиная морда с золотой «лысиной» на жирафьей шее, да еще и с передним вторым листком, жизнерадостно зеленеющим над левым глазом. Потом Тове сделал по бокам спины восемь крыльев — крепких и толстых, чтобы поднять вес такого большого животного. Крылья не помещались, и лошадиный хребет растянулся в длину раза в два-три. Четыре ноги сделались сразу и хорошо. Но длинное пузо под тяжестью крыльев провисло и цеплялось за дорогу, тормозя движение. Чтобы приподнять волочащееся пузо, Тове трансформировал из какой-то лишней на его взгляд конячьей кишки пятую ногу — прямо посреди живота. Пятая нога служила подпоркой, и теперь конструкция почти не провисала.

— Слушай, — сказал Мир, обозревая результат. — Я ведь на тебе ехать должен! А где? Всю спину крылья заняли, а на шею не сесть — она тонкая, того и гляди порвётся.

— Вот сюда, на попу садись, — и Тове мотнул золотой головой в сторону того места, где у коня хвост растёт. — Я заднюю пару крыльев подберу по максимуму.

Мир сел. Если смотреть сзади, то непонятно было, у кого хвост растёт — у всадника или у коня. Но друзей такие пустяки не смущали. Конь сделал три шага. Мир съехал по хвосту вниз.

— Неудобно и держаться не за что, — сказал Мир.

— Может, наоборот попробуем? — предложил Тове. — Не ты на мне поедешь, а я на тебе. В ссылке не сказано, кто на ком едет.

— Давай, — согласился Мир. — Садись ко мне на плечи.