Куда скачет петушиная лошадь

— Нету коми, — еще более сурово сказал Вэрса. — И вогулов нету. И русских нету. Никого тут больше нету. Одни синонимы кругом шастают, чтоб их… уматывайте, синонимы драные.

— А может… — Мир аж задохнулся от неожиданной догадки. — Может у вас на планете произошла катастрофа синоним конец света, все люди погибли, и остались только вы? А может, мы сумеем помочь? А может…

— Валите отсюда, кому сказано!

— Погоди, Вэрса, — из кустов вылезли сразу три невероятных на взгляд Мира головы и обнюхали друзей. — Непонятно. Выглядят как человек и зверь, а пахнут оба как растения. А говорят, что боги. Боги не пахнут. Кто это?

— Мы едим только растения, — наврал Мир. — Поэтому мы растениями и пахнем.

— Ты прав, Гундырушка, — кивнул Вэрса, и глаза его стали жёсткими. — Ель-матушка, подержи немного этих двоих, а мы подмогу вызовем.

Ель быстро вцепилась иголками в одежду Мира и перья на крыльях Тове.

— А я читал, что у вас растения неразумные, — удивился Мир, не очень-то пугаясь — кто станет бояться родственников-деревьев.

— Да поумнее тебя, — огрызнулся Трёхголовый. — Вэрса, вызывай наших. И может, даже Перу-богатыря. А то посыплются, как в прошлый раз — одни не сдюжим.

Вэрса подошёл к дереву неизвестной Миру породы, поднялся на цыпочки и сказал в дупло будничным голосом:

— Внимание всем постам. В квадрате «тай-сизим» контакт. Не исключена возможность нашествия.

— Мы на грани провала, — шепнул Тове Миру.

Глава 6. Где у лошади принтер?

— Фу-фу-фу, человечьим духом пахнет, — из чащобы выдрался ещё один абориген неизвестной Миру разновидности — с длинным носовым отростком, крупными заострёнными зубными образованиями и излишне закругленным стеблем… то есть позвоночником. Абориген принюхался и разочарованно сказал:

— Нет, ошиблась я, не пахнет никаким человечьим духом. Ойя да ойя, опять эти инопланетяне што ли… да что за напасть такая, третий раз за месяц и всё в моём квадрате…

— Так в том-то и дело, Ёма, — кивнул Вэрса. — Выдают себя за Мир-суснэ-хума и Товлынг-лува.

— Здравствуйте, уважаемый абориген синоним местный житель Ёма, я — Мир-суснэ-хум, седьмой сын бога Торума, а это мой конь синоним лошадь Товлынг-лув, — подтвердил Мир.

Ёма захихикали:

— Я — Ёма, хи-хи… синоним баба Яга. А вы вруны. Али мне не знать Мир-суснэ-хума, сколько раз он в моей парме приземлялся, когда сюда ещё вогулы захаживали — за военной добычей, за красными девками, за сокровищами богатой Чердыни, а того пуще — за боевой славой да мужеской честью. И Мир-суснэ-хум с ними — когда просто глядит, когда и подмогнёт. Ух и хвастун, ух и болтун! А я что, я завсегда за наших, за коми воинов стояла, так иной раз чего и подколдуешь, чтобы у Товлынг-лува коленки подкосились али у самого Мир-суснэ-хума живот скрутило в разгар битвы. Кстати, о коленках — пятой ноги у Товлынга отродясь не было.

Потом глаза ее стали злыми:

— Если вы выдаёте себя за вогульских духов, то и накажут вас за самозванство вогульские духи, а мне, коми, сие невместно. Вэрса, отдай их менквам!

Из чащи тут же выдвинулось два огромных столбоподобных существа — остроголовые, мощные. Они ничего не говорили, но молчали красноречиво.

— Здравствуйте, уважаемые аборигены, — слегка дрогнувшим голосом сказал Мир. — Я — Мир-суснэ-хум, седьмой сын… э-э-э… синоним дочь…

Один менкв облизнулся. Второй тоже. Из-за его плеча выглянул подошедший третий.

— Минуточку! — возмутился Тове, забыв, что он по сюжету конь, и разговаривать не умеет. — Эти существа — деревья! Я же чувствую, что они деревянные! Так почему же они облизываются? Деревья не едят ничего, кроме солнечных лучей, воды и воздуха!

— Ишь ты, а наши менквы прожорливые, — ухмыльнулся Вэрса. — Менквов вырезал вогульский бог Торум из лиственницы. Он хотел людей сделать (вогулов, естественно), и менквы — первый вариант людей. Они получились большие, сильные и тупые. Торум их забраковал и вылепил второй вариант из глины. И оживил. Так образовались вогулы или, по-ихнему, манси. А менквы ушли в леса, одичали, жрут что ни попадя, даром что деревянные. Ничего, мы нормально ладим. А вас они съедят. Вот только Перу подождём, он разберётся. Так что хватит висеть в воздухе, пятиногий, приземляйся.

— Не могу, — возразил Тове. — Мне под копыта надо серебряные тарелки подставить. Без этого не приземлюсь, хоть аннигилируйте.