Куда убегает ваш утренний кофе?

Приснилось как рожаю ребёнка — от какого-то то ли чечена, а то ли грузина. Нехорошо так рожаю, долго. И то ли ещё под героином, то ли под каким другим наркотиком. Так что уже всё равно. В зале большом, с центрифугой и электросном, медицинской в общем техникой. Вот прошло несколько дней, просыпаюсь — никого нет. Ковыляю из палаты, думаю вяло, что стало с ребёнком. Может, умер? Тогда должен быть в холодильнике. Смотрю в холодильнике: действительно, лежит завёрнутый в целлофан ребёнок, но крупный, двух- а то и трёхмесячный. Появляется нянечка — старая пизда, страшная, в белой косынке. Во всех больницах нянечки одинаковые. Что ты, говорит, милая, тута ходишь? Или ребёночка ищешь? А мы, говорит, таких как ты, всегда — в отдельную палату, чтобы без расстройства. А ребёночка — в приют, в приюте он. А ты говорит не грусти, хочешь отведу тебя в место одно, там все-все мы, женщины, сходимся, хочешь такое покажу? Я говорю — хочу. Мы идём коридорами, безнадёжно убогими больничными, с краской, далеко. Приходим вроде как в кабинет врача. На стене висит картина — вернее белый холст висит. Нянечка говорит: ну, смотри. Вижу там разные картинки появляются, в рамке, — одна проявится — другая проступит. И среди всех картинок проявляется одна, которую непонятно почему узнаю — там изображено почти что обычное человеческое лицо, разве чуть-чуть пропорции не те — вытянутое слишком, нарисовано как гравюры на картах. Никогда не видела раньше, только точно знаю, кто это: Сатана. И старуха, посмеиваясь, спрашивает: ну, кто это, скажи? Я говорю: это СВЕТ! Старуха говорит — ну и пошли уже… Иду по коридорам и думаю — куда же я ребёнка-то возьму — надо бутылочки, корм детский, у меня денег нет. И молока у меня нет. Потом думаю — ведь отмажет обязательно — как дети всегда отмазывают: нет мамы, потому что болеет очень, или украли её и держат в плену, или что-нибудь ещё. И начинаю сильно плакать. Говорю старухе: я заберу ребёнка, отдайте. Как вы её назвали? А она смеётся: какой её, что ты, мальчика ты родила, здоровый пацан… а назвали Алёшей.

Алешей звали сына ЮФ и МВ, мне всегда нравилось это имя, и я давно решила, что если у меня будет второй ребенок, мальчик, я так его и назову.

Сон был мучительный, и я ждала от ЕП какого-то утешения, облегчения, которое он мог мне принести своими словами, тем как он отнесется к этой истории про ребенка, символизирующего по-видимому некую сомнительную ценность, нечто недавно завязавшееся, может дурацкую и упорную надежду, что он меня любит, вот прямо именно меня. Он откликнулся назавтра:

Jul. 18th 11:47 am Преступление и Наказание