Куда уж хуже?

Это точно. Но у меня не хватило бы наглости потом припе­реться к тебе и заявить, что мы сделали это вместе.

- Уверен, что хватило бы! Мы, кажется, куда-то шли, Джон?

Дортмундер двинулся с места, и Гас вновь пристроился рядом.

- В центр, — мрачно произнес Дортмундер.

- Ага, спасибо. После того, как мы расстались...

- Нет, Гас, не расстались. Ты сбежал, а меня сцапали.

Да, я читал. — Гас сочувственно закивал. — Надо же, пуля просвистела совсем рядом.

Совсем рядом?! — взорвался Дортмундер. — Это было пря­мое попадание! Меня загребли!

Прохожие начали оглядываться на них.

Не надо так кричать, Джон, — примирительно заметил Гас. — Это же всегда лотерея, и тебе в этот раз не повезло.

По возможности терпеливо и спокойно Дортмундер произнес:

После того, как меня схватили, я сбежал. И мне здесь никто не помогал, в особенности ты. Я просто...

Посторонись, Джон.

...взял и сам сбежал. И только после этого я вернулся в тот дом и снова проник туда. И это было уже другое проникновение, к которому ты не имеешь никакого отношения. Поэтому все, что я там забрал, — мое, а не наше.

Полквартала они шли молча, пока Гас, философски обдумав позицию Дортмундера, наконец, не подал голос:

Джон, мы старые приятели.

Мы — старые партнеры, — поправил его Дортмундер.

Хорошо, назовем это так. Я уважаю твое мнение и тоже, наверное, обиделся бы на своего партнера в подобной ситуации. Но, Джон, я прошу, чтобы ты всего на минуту стал бы на мое место. Я чувствую себя, как человек, который положил деньги на счет, но счет закрылся, а я не получил ни гроша.

Ты должен был оставаться где-то поблизости, — неприяз­ненно заметил Дортмундер, — и помочь мне бежать.

Джон, ты же разумный человек.

Я изо всех сил пытаюсь избавиться от этого недостатка.

- Значит, ты по-прежнему испытываешь ко мне неприязнь.

Дортмундер снова остановился, нахмурился и, повернувшись, испытующе уставился на Гаса, излучающего чувство оскорблен­ного достоинства.

Ты слышал про кольцо? — наконец, спросил Дортмундер.

Про кольцо? Какое кольцо? — искренне удивился Гас.

«Я расскажу ему всю историю, и если он хоть раз улыбнется, пошлю его к черту», — решил Дортмундер и сказал:

Это причина, по которой я вернулся в дом.

Считаю, что это было очень смело с твоей стороны.

Это было необходимо — из-за того, что случилось.

Да что случилось-то?

После того, как меня свинтили, копы спросили у хозяина, все ли вещи на месте. И тот заявил, что я украл у него кольцо и надел его себе на палец. А это было мое кольцо, мне его подарила Мэй! И копы заставили меня снять кольцо и отдать тому парню.

У Гаса отвисла челюсть.

- То есть он украл у тебя кольцо?

Вот именно, — подтвердил Дортмундер, следящий за ним, как ястреб.

Вот же ублюдок! — возмущенно завопил Гас, не обращая внимания на шарахнувшихся от него пешеходов. — Это же каким надо быть сукиным сыном, чтобы пойти на такое?!

Ты действительно так думаешь?

Тебя уже повязали, и понятно, насколько тебе в этот момент хреново, а он выкидывает такой фортель! Вот сволочь!

Это точно.

Они возобновили движение. Гас никак не унимался.

Нет, ну просто слов не хватает! Никогда не слышал про подобную низость! Это все равно что пнуть упавшего.

Вот почему мне пришлось сбежать и вернуться в тот дом. Я хотел вернуть свое кольцо, но этот гад уже ушел. Поэтому я забрал кое-какие другие вещи.

И правильно сделал.

Но я все равно намерен вернуть свое кольцо.

Естественно. Я бы на твоем месте преследовал этого подонка по всему миру.

Я так и собирался. Но оказалось, что он как раз сейчас в Нью- Йорке.

Ты серьезно?

И у него в здешней квартире наверняка еще много ценного.

Бьюсь об заклад, что так и есть.

Мы собираемся туда сегодня ночью. Попытаемся вернуть кольцо, ну и заодно посмотрим, что там еще можно взять.

- Мы?

Со мной идут Энди Келп и взломщик, пока еще не знаю, кто именно. Хочешь стать четвертым?

Ты имеешь в виду — забыть про то дело в Каррпорте и пойти с вами?

Именно.

Что ж, я в игре.

22

 

 

Макс был взбешен. Сама мысль о том, что тебя отчитало какое-то мелкое ничтожество, была невыносима. Когда в полтретьего Макс, наконец, вышел от судьи Мэйнмена (полтора часа потрачено на этого идиота!), его трясло от унижения и ярости. Впервые за долгие годы он был готов лично совершить убийство.

- Да я... да я его...

Я бы ничего сейчас не говорил на твоем месте, Макс, — посо­ветовал его личный адвокат Уолтер Гринбаум, идущий рядом.

По крайней мере, пока мы не выйдем на улицу, — добавил замыкающий шествие Джон Вайсман.

Джон был еще одним адвокатом Макса, которому иногда каза­лось, что их у него не меньше, чем тараканов в китайском ресторане. Особенно если неожиданно включить свет на кухне. Джон Вайсман, в частности, вел дела, связанные с банкротством Макса. Он посвя­тил банкротствам всю свою профессиональную карьеру, и они были его коньком, а также способом безбедного существования, что дока­зывало: хочешь жить хорошо — облапошивай богачей.