Кукла

Вокульский заметил, что у нее великолепные каштановые волосы, черные глаза и веселое энергичное лицо.

- Вы уже даете мне отставку, сударыня! - с комической грустью вздохнул Старский.

- Вы знаете, что я всегда даю отставку поклонникам, которые мне надоедают. Однако давайте усаживаться, господа. Жених и невеста, вперед! Феля, садись рядом с Эвелиной.

- О нет! - возразила светловолосая девушка. - Я сяду с краю, мне бабушка не велит садиться возле жениха и невесты.

Барон любезно, но отнюдь не ловко подсадил свою невесту и сам уселся напротив нее. Возле барона села вдовушка, Старский рядом с невестой, а панна Фелиция рядом со Старским.

- Пожалуйте! - пригласила Вокульского вдовушка, убирая с сиденья широко раскинувшееся пунцовое платье.

Усаживаясь против панны Фелиции, Вокульский заметил, что молодая девушка смотрит на него с восторженным изумлением и поминутно краснеет.

- Нельзя ли попросить пана Охоцкого передать вожжи кучеру? - спросила вдовушка.

- Сударыня, сударыня, вечно вы меня чем-нибудь донимаете! - возмутился Охоцкий. - Ничего не поможет, я буду править!

- Так даю честное слово, если вы нас опрокинете, я вас отколочу.

- Это мы еще посмотрим, - возразил Охоцкий.

- Вы слышали, господа, этот человек мне угрожает! - воскликнула вдовушка. - Неужели никто тут не заступится за меня?

- Я отомщу вас, - вскричал Старский, коверкая польский язык. Пересядем вдвоем в тот экипаж.

Прекрасная вдовушка пожала плечами; барон вновь принялся целовать ручки своей невесте, а она вполголоса что-то говорила ему, улыбаясь все с тем же выражением грусти и испуга.

Пока Старский препирался с вдовой, а панна Фелиция заливалась румянцем, Вокульский наблюдал за невестой. Почуствовав это, она ответила ему надменным взглядом и внезапно развеселилась. Сама протянула барону ручку для поцелуя и даже ненароком задела его ножкой. От волнения ее обожатель даже побледнел, а губы у него совсем посинели.

- Ды ведь вы понятия не имеете, как надо править! - смеялась вдова, стараясь толкнуть Охоцкого концом зонтика.

В ту же минуту Вокульский выскочил из экипажа. Передние пристяжные свернули на середину дороги, коренные за ними, и коляска сильно накренилась влево. Вокульский поддержал ее плечом, кучер натянул поводья, и лошади остановились.

- Ну не говорила ли я, что это чудовище опрокинет нас! - кричала вдовушка. - Позвольте, пан Старский, что это значит?

Мельком глянув в коляску, Вокульский увидел следующую сцену: панна Фелиция покатывалась со смеху, Старский уткнулся лицом в колени прекрасной вдовушки, барон судорожно цеплялся за кучерский воротник, а его невеста, побледнев от испуга, одной рукой держалась за козлы, а другой впилась Старскому в плечо.

Прошла еще секунда - коляска выровнялась, и восстановился порядок. Только панна Фелиция продолжала безудержно хохотать.

- Не понимаю, Феля, как можно смеяться в такую минуту, - сказала невеста.

- А почему мне не смеяться?.. Что могло случиться дурного? Ведь с нами пан Вокульский... - ответила девушка.

Но тут же спохватилась, покраснела пуще прежнего, спрятала лицо в ладони, а потом бросила на Вокульского взгляд, который должен был означать оскорбленное достоинство.

- Что касается меня, то я готов абонировать еще несколько таких происшествий, - сказал Старский, красноречиво поглядывая на вдову.

- При том условии, что я буду ограждена от проявлений вашей нежности. Феля, пересядь-ка на мое место, - отвечала вдова, хмуря брови и садясь против Вокульского.

- Не вы ли сами, сударыня, сегодня сказали, что вдовам все разрешается?

- Но вдовы не все разрешают. Нет, пан Старский, вам надо отучиться от ваших японских замашек.

- Эти замашки приняты во всем мире.

- Во всяком случае, не в той его части, к которой я принадлежу, отрезала вдовушка, брезгливо глядя в сторону.

В коляске все замолкли. Барон с довольным видом шевелил седеющими усиками, а его невеста еще более погрустнела. Панна Фелиция, заняв место вдовушки рядом с Вокульским, повернулась к своему соседу чуть не спиной и время от времени бросала на него через плечо презрительно-меланхолические взгляды. Но за что? Сие было ему неизвестно.

- Вы, наверно, хорошо ездите верхом? - спросила Вокульского Вонсовская.

- Почему вы думаете?

- Ах, боже мой! Сейчас же почему да отчего! Сначала ответьте на мой вопрос.

- Не особенно, однако езжу.

- И хорошо ездите, если сразу угадали, что могут сделать лошади в руках такого мастера, как пан Юлиан. Мы будем ездить вместе. Пан Охоцкий, с сегодняшнего дня я вас освобождаю от прогулок.

- Весьма этому рад, - отвечал Охоцкий.

- Как это красиво - так отвечать дамам! - закричала панна Фелиция.

- Предпочитаю так отвечать, чем сопровождать их на прогулках. В последний раз, когда мы катались с пани Вонсовской, я в течение двух часов шесть раз слезал с лошади, пяти минут покоя у меня не было. Пусть-ка теперь попробует пан Вокульский.

- Феля, скажи этому человеку, что я с ним не разговариваю, - сказала вдовушка, указывая на Охоцкого.

- Человек, человек! - воскликнула Фелиция. - Эта дама не разговаривает с вами... Эта дама говорит, что вы невежливы.