Кукла

- Ну, прежде всего он делал долги. Немножко поигрывал в карты, немножко ездил по свету (по-моему, преимущественно по парижским и лондонским кабачкам, в этот его Китай я не очень-то верю), но главным образом занимался совращением молодых дам. В этом деле он просто виртуоз и заслужил уже такую прочную репутацию, что замужние дамы и не пытаются устоять перед ним, а барышни верят, что стоит Старскому поухаживать за какой-нибудь девушкой, и она тот же час выскочит замуж. Чем плохое занятие? Не хуже многих других...

- Конечно, - подтвердил Вокульский, несколько успокоившись насчет соперника. "Такому не соблазнить панну Изабеллу..."

Они дошли до конца парка; за оградой виднелся ряд каменных строений.

- Поглядите-ка, что за оригинальная женщина наша председательша! сказал Охоцкий. - Видите вот те дворцы? Все это - помещения для прислуги. А вон там - приют для мужицких детей, их тут штук тридцать; целый день они играют, умытые и одетые, как барчуки... А вон тот домик - богадельня; там сейчас четверо стариков, они заполняют свой досуг тем, что чистят волос, которым набивают тюфяки для гостей. Где только я не побывал у нас в стране и всюду видел, что батраки живут, как свиньи, а их дети копошатся в грязи, как поросята... Когда я впервые попал сюда, то глазам своим не поверил. Мне казалось, что я очутился на острове Утопии{98} либо открыл страницу скучного нравоучительного романа, в котором автор описывает, какими должны быть помещики, но какими они никогда не будут. Эта старушка внушает мне уважение... А посмотрели бы вы, какая у нее библиотека, что она читает!.. Я остолбенел, когда она однажды попросила меня разъяснить ей некоторые положения теории эволюции, - она не приемлет ее только потому, что теория эта выдвигает в качестве основного закона природы борьбу за существование.

В конце аллеи показалась панна Фелиция.

- Что же, пойдемте, пан Юлиан? - спросила она Охоцкого.

- Пойдем, и пан Вокульский с нами.

- Да-а-а-а? - удивилась девушка.

- Это будет вам неприятно? - спросил Вокульский.

- Нет, почему же... только я думала, что вам интереснее проводить время с пани Вонсовской.

- Панна Фелиция, голубушка! - воскликнул Охоцкий, - только, пожалуйста, не притворяйтесь язвительной: все равно у вас ничего не получится.

Девушка надулась и, обогнав своих спутников, пошла по направлению к пруду; мужчины последовали за нею. Удили они до пяти часов пополудни, на самом солнцепеке, а день был жаркий. Охоцкий поймал двухдюймового пескаря, а панна Фелиция оборвала кружево на рукаве. В результате между ними разгорелся спор о том, кто хуже: барышни, не имеющие понятия, как надо держать удочку, или молодые люди, не умеющие ни минуты посидеть молча.

Примирил их только гонг, сзывающий гостей к обеду.

После обеда барон удалился в свою комнату (в эти часы он неизменно страдал мигренью); а остальным предстояло собраться в беседке, куда обычно подавали фрукты.

Вокульский пришел туда через полчаса. Он думал, что окажется первым, между тем застал в сборе все дамское общество, внимательно слушавшее рассуждения Старского. Тот сидел, развалясь в березовом кресле, и, с небрежным видом похлопывая хлыстиком по носку своего башмака, говорил:

- Все супружеские союзы, сыгравшие какую-нибудь роль в истории, были отнюдь не браками по любви, а браками по расчету. Что знали бы сейчас потомки о Ядвиге или о Марии Лещинской{99}, если б эти дамы в свое время не решились сделать разумный выбор? Чем был бы Стефан Баторий{99} или Наполеон Первый, если бы они не женились на влиятельных женщинах? Супружество - акт слишком значительный, чтобы, вступая в него, слушаться только голоса сердца. Это не поэтическое слияние двух душ, а событие, имеющее важные последствия для многих лиц и многих дел. Допустим, я сегодня женюсь на горничной или даже на гувернантке и завтра же лишусь доступа в свой круг. Никто не станет справляться о температуре моих чуств, зато каждый спросит: на какие доходы он будет содержать семью и кого он вводит в свой дом?

- Одно дело - брачный союз по политическим соображениям, а другое брак по расчету с нелюбимым человеком, - возразила председательша, глядя в землю и барабаня пальцами по столу. - Это насилие над самыми священными чуствами.