Кукла крымского мага

— Я за этот интерьер кучу бабок отвалила, — не без гордости сообщила Ольга. — Максик обещал помочь довести идею до конца. Теперь ты его наследница, и, я думаю, мы договоримся насчет ремонта подъезда.

— За свой счет? — насторожилась я, понимая, в какую сумму может вылиться творческий замысел Ольги.

— Ну да, — как о чем-то само собой разумеющемся проговорила она, засыпая в кофемашину зерна и включая агрегат. Прибор негромко заурчал, распространяя вокруг пьянящий запах кофе, а Ольга продолжала: — Ну, смотри. В подъезде живут всего три человека. Я, твой отец и Сирин. Кому же делать ремонт, как не нам с тобой?

— А кто живет на первом этаже?

— Никто. Первый этаж занимает медицинская клиника, вход в которую из соседнего парадного, а дверь квартиры с этой стороны они заколотили. Под лестницей находится служебное помещение. Дворницкая. Не думаешь же ты, что дворник будет спонсировать ремонт подъезда?

Она внимательно посмотрела на меня и продолжала:

— Придется, Жень, скидываться нам с тобой, на Сирина рассчитывать нечего. Этот товарищ мысленно где-то там, далеко. Я пыталась с ним говорить, но он как будто не слышит. Что еще ждать от таксидермиста.

— Сирин таксидермист? Своего рода создатель скульптур? Необычная профессия.

— Сама случайно узнала, — хмыкнула Ольга. — Как-то подъехала к дому, смотрю — три здоровенных дядьки выгружают из грузовичка стреноженного лося и волокут прямиком в мой подъезд. Я им говорю — куда, мол, мужики, зверя тащите? Вы ничего не попутали? А они: нет, мадам, все правильно, вот у нас и адресок записан. В этом самом парадном живет лучший таксидермист Питера господин Сирин. Викентий Палыч сделает из этой лосиной туши, которую мы подстрелили на охоте, игрушечку для нашего головного офиса. Так я узнала, почему время от времени так мерзко воняет в моем доме. Пока не знала про бизнес Сирина, все время думала, что у них в квартире кто-то умер…

Кофемашина фыркнула, завершая процесс приготовления американо, и Ольга разлила напиток по чашкам. Протягивая одну из них мне, она закусила губу и покачала головой. Глаза ее подернулись слезами, а подбородок задрожал.

— Эх, Максик, Максик! — с болью в голосе произнесла она. — Как же так? Жить бы да жить! И что с ним случилось?

— Сирин сказал, что-то с сердцем, — отпивая кофе, сообщила я.

— А на вид такой крепкий мужик был. — Женщина, не отдавая себе отчета, принялась обкусывать идеальный маникюр. Уголок ее рта задергался, слезинка выскользнула и покатилась по щеке. Ольга шумно втянула носом воздух, часто заморгала и подняла к потолку глаза, стараясь не поддаваться нахлынувшим эмоциям.

Я медленно пила кофе, ожидая, когда она придет в себя. Но соседка только всхлипывала и хлюпала носом.

— Ладно, пойду, — засобиралась я, вскользь поглядывая на часы и понимая, что Ольгу лучше оставить наедине с собой. — Боюсь опоздать на кладбище.

— Я бы подвезла, но у меня дела, — замялась хозяйка, дрожащими руками собирая со стола чашки и составляя посуду в мощную посудомоечную машину. Пожалуй, слишком мощную для одной. — Еще раз соболезную. — Она стянула с шеи полотенце и старательно протерла белоснежную мраморную столешницу. И, жалко улыбнувшись, добавила: — Надеюсь, мы подружимся, соседка.

* * *

На такси я добралась до старого городского кладбища, на котором, как объяснил таксист, уже не хоронят, если только в могилу к родственникам. Отпустив машину, быстрым шагом пошла от ограды по центральной аллее, купив по дороге цветы. Микроавтобусы с надписью «Невский эстет» стояли у второго поворота направо. Довольно внушительная группа людей толпилась у дальнего конца дорожки, и я направилась туда, стараясь определить, кто из солидных мужчин, одетых в траур, Викентий Сирин. Хотя Ольга и намекнула, что таксидермист со странностями, я все-таки отказывалась понимать, отчего он не дождался меня в своей квартире, чтобы вместе поехать на похороны. Больше всех подходил под заданную соседкой характеристику невысокий носатый толстяк с буйной растительностью на голове и пышной окладистой бородой при полном отсутствии усов. Был он в костюме-тройке, сильно обтягивающей его чресла, отчего казалось, что из костюма мужчина давно вырос, а выкинуть жалко. Толстяк переминался с ноги на ногу в стороне от всех, озираясь по сторонам, кусая губы и нервно хрустя пальцами. Неподалеку от него курил молодой человек, похожий на персидского принца, только что покинувшего ночной клуб. Волоокие глаза его были устремлены вдаль, капризный рот озабоченно сжат. Костюм на принце был тоже куцеватый, но не оттого, что парень из него вырос, а по причине крайней стильности его владельца. Заметив меня, стильный принц отбросил недокуренную сигарету и устремился в мою сторону.

— Вы от какого издания? — деловито осведомился он, ощупывая мое лицо внимательным взглядом.

— Это так важно? — откликнулась я. И уточнила: — Не подскажете, Викентий Сирин здесь?

— Да вот же он, — последовал взмах руки в сторону могилы.