Кукловод. Кровь Солнца

Халиф позвонил Сергею Прокофьевичу и, поздоровавшись, сказал следующее: «Сергей Прокофьевич, я вынужден вас расстроить — это не передел территорий. И не захват. Это война. Для очистки совести опросите своих людей — не видели ли они, увы, того, не знаю, кого, кто проявлял бы к ним хоть какой-то интерес, просто появлялся рядом несколько раз, брал товар у нескольких человек — и чье описание совпадет у нескольких. Он маленького роста. Крепкий. С глазами разного цвета, могло запомниться. Вряд ли это что-то даст, но вдруг. Он послал нам открытое письмо, это один человек — не знаю, обрадует вас это, или нет. И ему, судя по всему, все равно, поняли бы мы это послание, или нет. Это он сделал для души. Значит, оно годится и для тонкой расшифровки — я скажу лишь, что в нем содержится: «Этот город будет очищен от вас». Долго объяснять, это и анаграммы, и цифры, и первые буквы, в общем, если интересует, то я… Ах, вы мне и так верите? Очень хорошо, спасибо. Так вот, оно годится и для тонкой расшифровки, и для грубого заявления — судя по началу. Значит, скоро будет какой-то более резкий ход, и, полагаю, с уже потерпевшими торговцами. Не убирайте их с улиц. Или, если они еще не в состоянии работать, как-то проследите за ними. Пока у меня, к сожалению, только это предупреждение о начале войны — думаю, на его расшифровку он давал нам время, так что, надеюсь, его потрачу с пользой. Сейчас у меня все. Не за что, пока что не за что, Сергей Прокофьевич. И вам всего хорошего. До свидания».

И Халиф повесил трубку.

10

Серый Шут сидел на чем-то, напоминающем глыбу прессованной тьмы, подперев коленом подбородок и смотрел в пульсирующую вселенную, любовался солнечным ветром, переплетением Силы, походя уничтожающей звездные системы, видел, как распахиваются черные дыры, до понимания сути которых эта цивилизация, он был уверен, не дойдет никогда.

— Погадаем на Рамона, — проговорил он и поднял вверх узкую левую руку, рукав его туманного балахона сполз, и стало видно, что его предплечье украшено десятками тонких браслетов, цепочек, полосок кожи — хаос украшений. Длинными пальцами он взял из воздуха игральную карту, рубашкой к себе, резко повернул — с нее скалился Джокер, Серый Шут усмехнулся в ответ и скомкал карту в кулаке, разжал пальцы — на ладони возлежал игральный кубик синей яшмы, смотревший вверх шестью крохотными черными бриллиантами. «Надо же!» — Подумал Серый Шут, ощущая, что понемногу начинает испытывать нечто, вроде азарта, снова сжал пальцы в кулак, снова разжал — на ладони стоял черный ферзь мамонтовой кости, вот он исчез, снова разжата ладонь — на ней, «орлом» вверх, красуется золотой испанский дукат, Серый Шут снова сжимает кулак и бросает горсть косточек прямо на возникший перед ним стальной поднос — но и гадание вудуистов сулит только победу, Серый Шут смеется уже в голос, собирает косточки и на поднос падают руны скандинавов — удача и победа, миг — на подносе красуется распаханная вдоль баранья туша — Серый Шут всматривается в требуху, усмехается и все исчезает.

Исчезает и он сам.

Тьма.

11

«Милитари», «балаклава», ботинки — все последовало туда же, куда раньше и несессер, куботан, перчатки и первая «балаклава». От греха. Как ни берегись, а кровь могла остаться на одежде. Зачем испытывать судьбу? Все пока что шло так, что лучше и придумать было трудно. Рамон пожал плечами, посмотрел в потолок, потом на старые часы, висевшие на стене, гордо заявившие бы знатоку, что их родиной является сама долина Флерье и не этого, кстати, века, прошу учесть, показывали без четверти полночь. По привычке глянул на свой «Роллекс» — тот показывал то же самое, секунду в секунду. Рамон скинул с себя халат, оставшись совершенно голым, и облачился в темную, грубой ткани хламиду с огромным капюшоном, который он тут же накинул на голову. Подпоясался он грязной, старой веревкой и прошел в мастерскую. Пора было начинать.

Тринадцать кукол сидели перед ним на полке, тринадцать его последних кукол. Та, над которой он работал первой, пока сидела в отдалении и казалась, в отличии от этих тринадцати, схожих меж собой почти до полной идентичности, иной. То ли мертвой, неоживленной пока, то ли спящей, кто знает…

Тринадцать кукол Рамона. Тринадцать нападений на торговцев в течении двух недель. Тринадцать раз он рисковал своей шкурой — как минимум. А теперь он рискнет сразу тринадцатью рубцами на лице. Интересно, на что оно станет похоже? На морду тигра? Если каждый шрам величиной сравняется с первым, который оставил ему Серый Шут, можно будет просто ходить в костюме Джокера из фильма «Бэтмен», с его же гримом. Был и другой вариант — так как на сей раз ему был нужен настоящий конвейер, можно было обойтись одним уколом — все тринадцать кукол насквозь. Жаль, правда, что и результат будет один и тот же — у всех будет одна и та же проблема со здоровьем. Но и тринадцать рубцов на лице — многовато для начала.

Толстая мешковина, из которой были пошиты куклы, была позаимствована в похоронном бюро. А вот начинка кукол…