Кукловод. Кровь Солнца

«Три дня» — Твердо сказал себе Халиф. Он не видел такого допреж, даже не слышал о такой степени растворения человека в отчаянье и тоске, но знал, что с такими, нет, с похожими болезнями, люди все же находят в себе силы попытаться уйти из мира. Даже встают с кровати (Равиль после припадка, посреди которого просто выронил топор и прекратил выть, сев на кровать, а потом улегшись) и уходят. Равиль живет на шестнадцатом этаже, вся надежда, что ему не успеют помешать. Медикаментами, как их не увеличивай, можно сжечь ему мозг, но полегчает ли ему? Вряд ли. Папа Понедельник дал понять, что боль телесная — это далеко не тот предел, в котором он оперирует. Смотреть в глаза Равилю не мог даже видавший все виды Халиф. И даже Опий, навестивший Равиля, не сумел, отшатнулся. А он видел такое, что и присниться не могло ни одному режиссеру фарше-фильмов. Жуток был взгляд человека, которым, к муке окружающих его близких, продолжал оставаться Равиль, глаза не подергивались стеклом. Он был там. В аду. И держал его разум на плаву Папа Понедельник, не давал тому ускользнуть в небытие, а Равилю облегченно превратиться в кабачок.

— Ну, что, Сергей Прокофьевич? Не надумали? На ваших обезьян в больнице вам плевать, предвидел, мне тоже наплевать, там и сгниют. Но Равиль ваш друг. Тоже наплевать? Жертвуете тяжелые фигуры? — Спросил Папа Понедельник.

— Что вы хотите? — Спросил шеф, просто по привычке.

— Да у вас что, с памятью проблемы? — Участливо спросил Папа Понедельник. — Я уже сто раз сказал, что. Спасите своего друга. Разрушьте бизнес. Сдайте мне торговцев оружием. Рабами. Женщинами и мужчинами, которых сдают в аренду, убивая наркотой. Тех, кто ворует детей — для тех же целей. Торговцев органами. Сдавайте. Деньги сдайте хоть в казну, мне наплевать. Вы или пойдет с сумой, или протопчете на кладбище тропу глубиной по колено.

— Но меня вы не трогаете, Папа Понедельник, значит, кроме этого абсурда, которого не будет никогда, вы что-то еще хотите получить, или…

— Да! — Вдруг взвыла трубка так, что Сергей Прокофьевич отшатнулся, столько ярости и боли было в голосе Папы Понедельника, Халиф, сидевший рядом и слушавший, насторожился, как бультерьер перед дракой. — Да! Я не могу вас достать, я не понимаю, почему! Вас, лично вас — не могу! То ли вы чем-то защищены, то ли вы не человек, то ли… Но я достану вас снаружи. Листок за листком срывая с вас все — друзей, подчиненных, коллег, семью. Это я могу.

— На свете продается все, — устало сказал Сергей Прокофьевич, — назовите денежный эквивалент. И закончим.

— Семьдесят два миллиона долларов, — вдруг поразил их Папа Понедельник, как гром среди ясного неба. — Сроку — неделя. Переведете, куда скажу. Предлагаю один раз, времени думать не даю. Семьдесят два миллиона долларов должны быть на счету уже за вычетом всех налогов и прочего, как вы понимаете. Даю пять секунд. Да или нет? Раз.

— Но… — Шеф был потрясен. Просто потрясен. А как же…

— Три. Четыре…

— Столько нам не собрать! Даже продав все! Даже обналичив все, даже успей мы, даже…

— Пять. Всех благ, Сергей Прокофьевич. Не отказывайте себе, а еще лучше — близким, ни в чем. — Папа понедельник отключился.

— Он продается? — Сумма была чудовищной, но она значила… Да она значила спасение! Просто наличие возможности схватки, капитуляции, а не уничтожения!

— Он сказал правду. Это дико. Я не могу этого понять. — Халиф закурил семьдесят вторую сигарету за день, даже не спросив разрешения.

— А что насчет меня? — Боясь поверить, увы, но боясь верить в такой фарт, спросил шеф.

— Вы слышали его. Я тоже. Здесь он, полагаю, лжет. Но уверен быть не могу. Даже я. И думаю я сейчас о другом, если честно. Почему именно Равиля он раздавил так жестоко? Он бьет по точкам и ему неважно, кому и что дать, чтобы показать вам и остальным, на что он гож, или же тут есть какая-то логика? — Негромко сказал Халиф. — Что именно такого ужасного сделал Равиль в этом городе? Я впервые задаю вопрос, касающийся таких аспектов, Сергей Прокофьевич.

— Да, я знаю. Равиль предложил и настоял на продаже непроверенного спайса у школ. Я был против, но жадность победила. Не только моя, весь сходняк согласился с равилевым: «Свинья грязи найдет», но Равиль умолчал о том, что среди нашего товара был и процент волгоградской партии. Вернее, была и партия из Волгограда. Я не знаю, тот ли это именно спайс, но он ушел в продажу и пока что, вроде как, не тот. Просто он попал к нам по бросовой цене. Лумумба был в курсе и слил его Папе Понедельнику. Я бы с удовольствием освежевал эту американскую обезьяну, но это лишь эмоции. Со стамеской в колене человек скажет все, что знает, да и придумает все, что от него захотят услышать. Вот он и нес, что знал, о чем догадывался, о чем слышал. Пес с ним.

— Равиль был готов убивать будущее. Чужое. Папа Понедельник убил его настоящее. Про будущее и речи нет. Понятно.